О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!..
мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя.
Нет в мире человека, над которым приобретало бы такую власть, как надо мною: всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки… Я глупо создан: ничего не забываю, – ничего!
Русские барышни большею частью питаются только платонической любовью, не примешивая к ней мысли
из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается;
«Может быть, – подумал я, – ты оттого-то именно меня и любила: радости забываются, а печали никогда…»
О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!..
мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя.
Нет в мире человека, над которым приобретало бы такую власть, как надо мною: всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки… Я глупо создан: ничего не забываю, – ничего!
Русские барышни большею частью питаются только платонической любовью, не примешивая к ней мысли
из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается;
«Может быть, – подумал я, – ты оттого-то именно меня и любила: радости забываются, а печали никогда…»
У меня врожденная страсть противоречить;