Робинзоном наших дней можно считать отшельника, дикаря, которые предпочитает жить вдали от людей. При этом он живёт почти также как и Робинзон. Сейчас очень стало распространено жить отшельником, например в лесу. Такие люди питаются всем тем, что есть в лесу: животными, растениями, ягодами, грибами и так далее. Они берут все натуральное от природы, и даже знают, что можно использовать как мыло, чтобы мыться. Для некоторых людей такой образ жизни становится привычным, и потом им уже трудно привыкать к городской жизни.
Мальчик глядел тем тусклым и неопределенным взглядом, каким глядят до известного возраста все новорожденные дети.
Его глаза прояснились, с них сошла мутная поволока, зрачок определился. Но дитя не поворачивало головы за светлым лучом, проникавшим в комнату...
По натуре он был очень живым и подвижным ребенком...
Живость движений понемногу терялась; он стал забиваться в укромные уголки и сидел там по целым часам смирно, с застывшими чертами лица, как будто к чему-то прислушиваясь, ... думал о чем-то с недоумелым и удивленным выражением на красивом и не по-детски серьезном лице.
Брови приобретали особенную подвижность, а красивые, но неподвижные глаза придавали лицу слепого какой-то суровый и вместе трогательный отпечаток.
Робинзоном наших дней можно считать отшельника, дикаря, которые предпочитает жить вдали от людей. При этом он живёт почти также как и Робинзон. Сейчас очень стало распространено жить отшельником, например в лесу. Такие люди питаются всем тем, что есть в лесу: животными, растениями, ягодами, грибами и так далее. Они берут все натуральное от природы, и даже знают, что можно использовать как мыло, чтобы мыться. Для некоторых людей такой образ жизни становится привычным, и потом им уже трудно привыкать к городской жизни.
Объяснение:
Мальчик глядел тем тусклым и неопределенным взглядом, каким глядят до известного возраста все новорожденные дети.
Его глаза прояснились, с них сошла мутная поволока, зрачок определился. Но дитя не поворачивало головы за светлым лучом, проникавшим в комнату...
По натуре он был очень живым и подвижным ребенком...
Живость движений понемногу терялась; он стал забиваться в укромные уголки и сидел там по целым часам смирно, с застывшими чертами лица, как будто к чему-то прислушиваясь, ... думал о чем-то с недоумелым и удивленным выражением на красивом и не по-детски серьезном лице.
Брови приобретали особенную подвижность, а красивые, но неподвижные глаза придавали лицу слепого какой-то суровый и вместе трогательный отпечаток.