Как и «Евгений Онегин», «Капитанская дочка» — «многолетний труд» Пушкина-прозаика, работа над которым продолжалась около четырех лет и потребовала как многочисленных специально исторических изучений, так и длительного художественного вынашивания. Об этом свидетельствуют целых пять дошедших до нас планов романа, существенно отличающихся от окончательного текста и во многом отличающихся друг от друга. Правда, это различие (как ни для какого другого произведения Пушкина) предварительных планов, и в особенности отличие от них окончательного текста, объясняется весьма трудными поисками наиболее цензурно приемлемого варианта для воплощения очень острой политически темы — о переходе дворянина на сторону народного восстания. Но наряду с этим планы отражают и специфически художественные искания Пушкина, вызванные его неизменным стремлением к предельному художественному лаконизму, к наивозможному сжатию фабулы, числа действующих лиц. Стремление к устранению всего лишнего, ненужных подробностей, необязательных деталей, наглядно обнаруживается и при изучении последующей работы Пушкина над текстом «Капитанской дочки».
Например, описывается степной «умёт» — постоялый двор, куда вожатый привез Гринева и Савельича во время бурана. Умет содержал «яицкий казак… мужик лет шестидесяти, еще свежий и бодрый». В первоначальных вариантах читаем: «Хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня в горницу, где горела лучина (в другом варианте: «хозяйка засветила лучину») и где на столе стоял горшок со щами»; «ввел меня в горницу довольно чистую— лучина освещала ее. На столе стоял горшок щей. На стене висела винтовка и высокая казацкая шапка». Из окончательного текста Пушкин устраняет и «хозяйку», и «горшок щей». Остается только один хозяин и предметы, имеющие прямое отношение к боевому казачьему быту: «Хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня в горницу, тесную, но довольно чистую; лучина освещала ее. На стене висела винтовка и высокая казацкая шапка».
Винтовка, висящая на стене хозяина умета, указана Пушкиным не зря: из последующих глав мы видим, как застреляли вскоре винтовки яицких казаков! Равным образом «высокая шапка» является в дальнейшем постоянной приметой самого Пугачева (в главе седьмой: «На нем был красный казацкий кафтан, обшитый галунами. Высокая соболья шапка с золотыми кистями была надвинута на его сверкающие глаза»; в главе одиннадцатой: «Пугачев сидел… в красном кафтане, в высокой шапке…»).
Таким образом, винтовка на стене, и высокая шапка не просто живописные бытовые детали, они — своего рода интродукция к основному историческому содержанию романа — к «пугачевщине». Наоборот, «горшок щей», имеющийся в чернозом варианте, является как раз таким «ружьем», которое «не стреляет». Щей в дальнейшем ходе данного эпизода никто не ест, а как еще одна бытовая деталь это только рассеивало бы внимание, отвлекало от главного и потому единственно нужного — от винтовки и высокой шапки.
И во всей «Капитанской дочке» нет ни одного «нестреляющего ружья» — ни одного ненужного штриха, ни одной лишней детали. В романе довольно много персонажей, но среди них почти нет случайных, так сказать, «проходных» лиц (появился и исчез). Все они обычно связаны между собой в общий композиционный узел.
Например, описывается степной «умёт» — постоялый двор, куда вожатый привез Гринева и Савельича во время бурана. Умет содержал «яицкий казак… мужик лет шестидесяти, еще свежий и бодрый». В первоначальных вариантах читаем: «Хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня в горницу, где горела лучина (в другом варианте: «хозяйка засветила лучину») и где на столе стоял горшок со щами»; «ввел меня в горницу довольно чистую— лучина освещала ее. На столе стоял горшок щей. На стене висела винтовка и высокая казацкая шапка». Из окончательного текста Пушкин устраняет и «хозяйку», и «горшок щей». Остается только один хозяин и предметы, имеющие прямое отношение к боевому казачьему быту: «Хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня в горницу, тесную, но довольно чистую; лучина освещала ее. На стене висела винтовка и высокая казацкая шапка».
Винтовка, висящая на стене хозяина умета, указана Пушкиным не зря: из последующих глав мы видим, как застреляли вскоре винтовки яицких казаков! Равным образом «высокая шапка» является в дальнейшем постоянной приметой самого Пугачева (в главе седьмой: «На нем был красный казацкий кафтан, обшитый галунами. Высокая соболья шапка с золотыми кистями была надвинута на его сверкающие глаза»; в главе одиннадцатой: «Пугачев сидел… в красном кафтане, в высокой шапке…»).
Таким образом, винтовка на стене, и высокая шапка не просто живописные бытовые детали, они — своего рода интродукция к основному историческому содержанию романа — к «пугачевщине». Наоборот, «горшок щей», имеющийся в чернозом варианте, является как раз таким «ружьем», которое «не стреляет». Щей в дальнейшем ходе данного эпизода никто не ест, а как еще одна бытовая деталь это только рассеивало бы внимание, отвлекало от главного и потому единственно нужного — от винтовки и высокой шапки.
И во всей «Капитанской дочке» нет ни одного «нестреляющего ружья» — ни одного ненужного штриха, ни одной лишней детали. В романе довольно много персонажей, но среди них почти нет случайных, так сказать, «проходных» лиц (появился и исчез). Все они обычно связаны между собой в общий композиционный узел.