Назвіть видатних художників-реалістів. Яким жанрам живопису на- давали перевагу художники реалістичного напряму і яких персонажів вони зазвичай зображували )
М. Е. Салтыков-Щедрин считает, что первоосновой и источником жизни является простой русский мужик, что создатель всего того, что нас окружает, — народ. Нет народа — государство погибнет. Он поэтизирует ловкость и находчивость мужика, его трудолюбивые руки и чуткость к кормилице-земле. Генералы на таком фоне выглядят жалкими, никчемными людьми, совершенно не при к жизни, умеющими лишь отдавать приказы. Эти люди (если их можно так назвать) не вызывают у читателя ничего, кроме чувства презрения.
Самодовольные, «сытые, белые, веселые» , они воспринимают все блага в жизни как должное, как непреложный атрибут дворянского происхождения. «Вот как оно хорошо быть генералами — нигде не пропадешь! » — так рассуждают генералы из сказки «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» .
Автор постоянно подчеркивает бесполезность существования генералов, их потребительское отношение ко всему окружающему, об этом красноречиво говорит следующая фраза: «Я до сих пор думал, что булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают! » Обращает на себя внимание то, с какой любовью автор описывает мужика, которого жизнь научила быть сильным, ловким, сообразительным. Мужик сумел поймать рябчика силком, сделанным из собственных волос, «развел огонь» , «стал даже суп в пригоршне варить» .
Салтыков-Щедрин осуждает паразитическую жизнь генералов, но в то же время с горькой иронией, с болью в сердце сатирик говорит о крестьянской привычке повиновения, осуждая чрезмерную покорность и неистощимое терпение мужика.
В Послании Восточных патриархов о православной вере о первородном грехе сказано следующее: «А бременем и следствиями падения мы называем не самый грех (как-то: нечестие, богохульство, убийство, ненависть, и все прочее, происходящее от злого человеческого сердца), но удобопреклонность ко греху … Хотя слово “грех” употребляется здесь в переносном смысле и свидетельствует о болезненном состоянии человеческой природы, но не означает какой-либо нашей личной виновности. Мы виновны за свои личные грехи и ту греховную страстность, которая возникает в нас за невоздержание наше»
М. Е. Салтыков-Щедрин считает, что первоосновой и источником жизни является простой русский мужик, что создатель всего того, что нас окружает, — народ. Нет народа — государство погибнет. Он поэтизирует ловкость и находчивость мужика, его трудолюбивые руки и чуткость к кормилице-земле. Генералы на таком фоне выглядят жалкими, никчемными людьми, совершенно не при к жизни, умеющими лишь отдавать приказы. Эти люди (если их можно так назвать) не вызывают у читателя ничего, кроме чувства презрения.
Самодовольные, «сытые, белые, веселые» , они воспринимают все блага в жизни как должное, как непреложный атрибут дворянского происхождения. «Вот как оно хорошо быть генералами — нигде не пропадешь! » — так рассуждают генералы из сказки «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» .
Автор постоянно подчеркивает бесполезность существования генералов, их потребительское отношение ко всему окружающему, об этом красноречиво говорит следующая фраза: «Я до сих пор думал, что булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают! » Обращает на себя внимание то, с какой любовью автор описывает мужика, которого жизнь научила быть сильным, ловким, сообразительным. Мужик сумел поймать рябчика силком, сделанным из собственных волос, «развел огонь» , «стал даже суп в пригоршне варить» .
Салтыков-Щедрин осуждает паразитическую жизнь генералов, но в то же время с горькой иронией, с болью в сердце сатирик говорит о крестьянской привычке повиновения, осуждая чрезмерную покорность и неистощимое терпение мужика.
В Послании Восточных патриархов о православной вере о первородном грехе сказано следующее: «А бременем и следствиями падения мы называем не самый грех (как-то: нечестие, богохульство, убийство, ненависть, и все прочее, происходящее от злого человеческого сердца), но удобопреклонность ко греху … Хотя слово “грех” употребляется здесь в переносном смысле и свидетельствует о болезненном состоянии человеческой природы, но не означает какой-либо нашей личной виновности. Мы виновны за свои личные грехи и ту греховную страстность, которая возникает в нас за невоздержание наше»
Объяснение: