Отворчестве шукшина, можно сказать - жить среди людей, происшествий, впечатлений, каждое из которых требует своего, причем законного места в искусстве, каждое, расталкивая все другое, рвется через тебя на бумагу, на сцену, на экран, настоятельно требуя и ропща, - это трудно. тут мы вспоминает киноповесть в. шукшина “калина красная”, написанную в 1973 году. главным героем является егор прокудин. егор непоследователен: то умиленно-лиричен и обнимает одну за другой березки, то груб, то он ершист и забулдыга, любитель попоек, то он добряк, то бандит. и вот уже иных критиков смутила эта непоследовательность, и они приняли ее за отсутствие характера и “правды жизни”. критика не сразу заметила, что такой образ жизни до сих пор не удавалось, , создать никому - ни одному писателю, ни одному режиссеру, ни одному актеру, а шукшину потому это и удалось, что он - шукшин, пронзительно видевший вокруг себя людей, их судьбы, их жизненные перипетии, потому что он и писатель, и режиссер, и актер в одном лице. непоследовательность прокудина вовсе не так уж проста, стихийна и ничем не обусловлена, она отнюдь не пустое место и не отсутствие характера. прокудин ведь последовательно непоследователен, а это уж нечто другое. это уже логика. его логика - не наша логика, она не может, а, наверное, и не должна быть нами принята и разделена, но это вовсе не значит, что ее нет, что она не в состоянии перед нами открыться и быть нами понята. не быстро и не тихо, а ровным шагом егор двигается по только что вспаханной им пашне навстречу своей смерти. идет, зная, к чему идет. идет, сначала отправив прочь своего подручного на пахоте, чтобы не был свидетелем того, что сейчас неминуемо произойдет, чтобы человеку, к судьбе прокудина никак не причастному, не грозила какая-то опасность, какие-то неприятности свидетеля. звучно и продолжительно удары кирзовых сапог прокудина по деревянным мосткам, когда он выходит из тюрьмы на волю, но вот он почти неслышно, но в таком же ритме шагает по пашне с воли в свою смерть, и круг замыкается, и нам все становится ясным. но тут-то мы и понимаем, что этот человек только так и должен был поступить - об этом заговорила вся предыдущая его непоследовательность. прокудин ни жалости, ни любви, ни покровительства, ни - ничего он от нас не принял бы, а вот наше понимание ему необходимо. необходимо по-своему - он ведь все время этому пониманию сопротивляется, недаром он и был столь непоследователен и выкидывал колена, но все это потому, что наше понимание было ему необходимо. и тут же невольно начинаешь думать, что прокудин дает нам понимание не только самого себя, но и своего художника - василия шукшина. время идет. родившиеся в год смерти шукшина становятся сегодня его читателями. для них он невольно - имя классического ряда. но годы, что миновали после его смерти, ничуть не потеряли своего искомого смысла слова, которые он писал с большой буквы. народ, правда, живая жизнь. каждое слово - отражение души шукшина, его жизненной позиции - никогда не сдаваться, не гнуться под тяжестью жизни, а, наоборот, бороться за свое место под солнцем.
Изучая творчество Ивана Петровича Шухова в рамках темы "Русскоязычные писатели Казахстана", удивляешься выбору произведений для школьной литературы. Сам автор считал произведение "Рассказ о девичьих косах", написанный в жанре новелла, своего рода "лабораторным экспериментом". Молодой Шухов - потомственный казак, которому знакома степь с младых ногтей. Разъезжая по ней верхом в паре с отцом, он впитывал красоту и напевность, неспешность и свободу степных людей и их обычаев. Все это воплотилось в более поздних, хрестоматийных произведениях автора. А сегодня мы имеем возможность рассмотреть сюжет произведения, вписанный в рамки новеллы и посвященный освобождению степных народов от Колчака.
В то время как степь должны были расцвечивать красные маки, аулы окропились кровью. На юго-востоке бушевала гражданская война, банды самозваных есаулов рыскали по степи, разоряя и сжигая селения непокорных.
Каждый художник, а Шухова по праву считают художником в литературе, за простоту и колористичность, за умение наполнять описанием картины происходящего, создавая эффект присутствия, так вот, художник и гуманист с неподдельной болью преподносит нам безжалостные сцены.
Но вернемся к жанру новелл. Для них характерна краткость и острота сюжета. Шухов не описывает отчаянные бои и смелые вылазки, не рисует нам эпические картины побед. Острота сюжета заключается в боли и унижении самых слабых и хрупких жителей степи. Как и любые женщины, чьи мужья и отцы защищали свою землю, киргизские девушки вынесли на своих тонких плечах все тяготы лихого времени. Они поддерживали и ждали, они лечили и прятали раненых, они тайком готовили и возили пищу для воевавших. Они гибли под копытами, нагайками и саблями, они горели в юртах, прикрывая телом малых детей.
Любой народ силен, пока сильны его тылы, пока ждут ушедших на поле боя. Но стоит стихнуть боям, стоит расправиться ранним морщинам на женских ликах, как вновь налетает беда. В аул Кабе, мужчины которого ушли в мятежную вылазку, налетает "животоподобный" атаман Губа со своим карательным отрядом. Словно хищник, пресытившийся видом крови, он со словами: «Мне надоело их тлить и вешать, братцы", - замыслил изощренное наказание для женщин аула.
Косы восточных женщин имеют сакральный смысл: это и готовность продолжать род, и мудрость и покорность племени. Встретить в степи простоволосую или стриженую женщину почти невероятно, ибо это позор. Этим и воспользовался атаман. Осквернить, оскорбить самую суть природы - вот злая шутка, которую он непреминул воплотить. В простых, но емких метафорах описывает Шухов расправу. Косы, словно тяжёлые змеи, звеня чешуей монет, сползали с войлока к ногам нечестивца. Его "малиновые, как собачья кровь, краги" обвивали черные острые концы кос, словно в последнем броске пытаясь поразить смертельным ядом. Поруганные головы киргизок падали на ладони, пряча лица от стыда. Ни слова, лишь беззвучный плач и холодные и справедливые звезды.
По законам новеллы развязка наступает очень скоро и неожиданно. Словно небо взрывается перед глазами атамана, не в силах вынести богохульства. Лишь вой в степи. Вой яростного, оскорбленного народа опрокинуть землю под ногами изверга.
По мнению литературных исследователей "вся новелла задумана как развязка". Это ощущение создает вступление новеллы. "На моей родине удушливые косы девушек тяжелы, как дым кизячных костров, и притворно недоступны, как счастье". Финал ожидаем и неизбежен, как восход луны в ночной степи. Луноликие поруганные красавицы в кровавых отблесках очага, сдерживая слезы, плели из опавших кос смертоносный аркан. Немало полетавший по степи Губа, изучивший нравы и обычаи своих жертв, моментально осознал свою участь. "Убийственно", - вытолкнуло его пересохшее горло. Лица, что он видел перед смертью и песня похожая на вой, создали эпическую картину народного горя, горечь которого жгла сердца и гнала на праведный бой.
Восток всегда отличала незыблемость традиций и крепость уз. Каждый, поправший их, немедля представал перед судом. Суд над атаманом был тих и краток. Вся боль, вся пролитая кровь, все души павших вплелись в аркан из девичьих кос. Он оказался крепок и безжалостен. В этой метафоре Шухов преподнёс нам древнюю мудрость: «цепь сильна настолько, насколько сильно ее самое слабое звено". Ни слезинки, ни стона. Пока в народе есть такие сильные женщины, он будет бороться за свою землю, за свою красоту и свободу.
Изучая творчество Ивана Петровича Шухова в рамках темы "Русскоязычные писатели Казахстана", удивляешься выбору произведений для школьной литературы. Сам автор считал произведение "Рассказ о девичьих косах", написанный в жанре новелла, своего рода "лабораторным экспериментом". Молодой Шухов - потомственный казак, которому знакома степь с младых ногтей. Разъезжая по ней верхом в паре с отцом, он впитывал красоту и напевность, неспешность и свободу степных людей и их обычаев. Все это воплотилось в более поздних, хрестоматийных произведениях автора. А сегодня мы имеем возможность рассмотреть сюжет произведения, вписанный в рамки новеллы и посвященный освобождению степных народов от Колчака.
В то время как степь должны были расцвечивать красные маки, аулы окропились кровью. На юго-востоке бушевала гражданская война, банды самозваных есаулов рыскали по степи, разоряя и сжигая селения непокорных.
Каждый художник, а Шухова по праву считают художником в литературе, за простоту и колористичность, за умение наполнять описанием картины происходящего, создавая эффект присутствия, так вот, художник и гуманист с неподдельной болью преподносит нам безжалостные сцены.
Но вернемся к жанру новелл. Для них характерна краткость и острота сюжета. Шухов не описывает отчаянные бои и смелые вылазки, не рисует нам эпические картины побед. Острота сюжета заключается в боли и унижении самых слабых и хрупких жителей степи. Как и любые женщины, чьи мужья и отцы защищали свою землю, киргизские девушки вынесли на своих тонких плечах все тяготы лихого времени. Они поддерживали и ждали, они лечили и прятали раненых, они тайком готовили и возили пищу для воевавших. Они гибли под копытами, нагайками и саблями, они горели в юртах, прикрывая телом малых детей.
Любой народ силен, пока сильны его тылы, пока ждут ушедших на поле боя. Но стоит стихнуть боям, стоит расправиться ранним морщинам на женских ликах, как вновь налетает беда. В аул Кабе, мужчины которого ушли в мятежную вылазку, налетает "животоподобный" атаман Губа со своим карательным отрядом. Словно хищник, пресытившийся видом крови, он со словами: «Мне надоело их тлить и вешать, братцы", - замыслил изощренное наказание для женщин аула.
Косы восточных женщин имеют сакральный смысл: это и готовность продолжать род, и мудрость и покорность племени. Встретить в степи простоволосую или стриженую женщину почти невероятно, ибо это позор. Этим и воспользовался атаман. Осквернить, оскорбить самую суть природы - вот злая шутка, которую он непреминул воплотить. В простых, но емких метафорах описывает Шухов расправу. Косы, словно тяжёлые змеи, звеня чешуей монет, сползали с войлока к ногам нечестивца. Его "малиновые, как собачья кровь, краги" обвивали черные острые концы кос, словно в последнем броске пытаясь поразить смертельным ядом. Поруганные головы киргизок падали на ладони, пряча лица от стыда. Ни слова, лишь беззвучный плач и холодные и справедливые звезды.
По законам новеллы развязка наступает очень скоро и неожиданно. Словно небо взрывается перед глазами атамана, не в силах вынести богохульства. Лишь вой в степи. Вой яростного, оскорбленного народа опрокинуть землю под ногами изверга.
По мнению литературных исследователей "вся новелла задумана как развязка". Это ощущение создает вступление новеллы. "На моей родине удушливые косы девушек тяжелы, как дым кизячных костров, и притворно недоступны, как счастье". Финал ожидаем и неизбежен, как восход луны в ночной степи. Луноликие поруганные красавицы в кровавых отблесках очага, сдерживая слезы, плели из опавших кос смертоносный аркан. Немало полетавший по степи Губа, изучивший нравы и обычаи своих жертв, моментально осознал свою участь. "Убийственно", - вытолкнуло его пересохшее горло. Лица, что он видел перед смертью и песня похожая на вой, создали эпическую картину народного горя, горечь которого жгла сердца и гнала на праведный бой.
Восток всегда отличала незыблемость традиций и крепость уз. Каждый, поправший их, немедля представал перед судом. Суд над атаманом был тих и краток. Вся боль, вся пролитая кровь, все души павших вплелись в аркан из девичьих кос. Он оказался крепок и безжалостен. В этой метафоре Шухов преподнёс нам древнюю мудрость: «цепь сильна настолько, насколько сильно ее самое слабое звено". Ни слезинки, ни стона. Пока в народе есть такие сильные женщины, он будет бороться за свою землю, за свою красоту и свободу.