Не пяти минут, как появился Герасим с огромной вязанкой дров за спиной, в сопровождении неразлучной Муму. (Барыня свою спальню и кабинет приказывала протапливать даже летом.) Герасим стал боком перед дверью, толкнул ее плечом и ввалился в дом с своей ношей. Муму, по обыкновению, осталась его дожидаться. Тогда Степан, улучив удобное мгновение, внезапно бросился на нее, как коршун на цыпленка, придавил ее грудью к земле, сгреб в охапку и, не надев даже картуза, выбежал с нею на двор, сел на первого попавшегося извозчика и поскакал в Охотный ряд. Там он скоро отыскал покупщика, которому уступил ее за полтинник, с тем только, чтобы он по крайней мере неделю продержал ее на привязи, и тотчас вернулся; но, не доезжая до дому, слез с извозчика и, обойдя двор кругом, с заднего переулка, через забор перескочил на двор; в калитку-то он побоялся идти, как бы не встретить Герасима.
Впрочем, его беспокойство было напрасно: Герасима уже не было на дворе. Выйдя из дому, он тотчас хватился Муму; он еще не помнил, чтоб она когда-нибудь не дождалась его возвращения, стал повсюду бегать, искать ее, кликать по-своему... бросился в свою каморку, на сеновал, выскочил на улицу - туда-сюда... Пропала! Он обратился к людям, с самыми отчаянными знаками спрашивал о ней, показывая на пол-аршина от земли, рисовал ее руками... Иные точно не знали, куда девалась Муму, и только головами качали, другие знали и посмеивались ему в ответ, а дворецкий принял чрезвычайно важный вид и начал кричать на кучеров. Тогда Герасим побежал со двора долой.
Уже смеркалось, как он вернулся. По его истомленному виду, по неверной походке, по запыленной одежде его можно было предполагать, что он успел обежать пол-Москвы. Он остановился против барских окон, окинул взором крыльцо, на котором столпилось человек семь дворовых, отвернулся и промычал еще раз: "Муму!" - Муму не отозвалась. Он пошел прочь. Все посмотрели ему вслед, но никто не улыбнулся, не сказал слова... а любопытный форейтор Антипка рассказывал на другое утро в кухне, что немой-де всю ночь охал.
Трагедия Шекспира "Ромео и Джульетта" принадлежит к числу произведений, которые мы называем вечными. Сюжет о двух несчастных влюблённых и до Шекспира был известен в литературе. Подобную историю, например, описал Овидий в своих "Метаморфозах". Только вот произведение Овидия помнят немногие, а шекспировскую трагедию знают все.
Эта пьеса признана великой, потому что талант Шекспира велик, необъятен и всеобъемлющ. Эта пьеса вечна, потому что вечны на земле любовь и верность, также как и предательство, вражда и коварство. Она пользуется такой известностью потому, что она злободневна, а мир ещё не изжил грубость, жестокость, не обрел гармонии, доброты, примирения, торжества любви над ненавистью.
Показав, что любовь сильнее смерти, Шекспир обессмертил себя, свой талант, своё творчество. На тему этой трагедии Шекспира и сегодня пишутся стихи, ставятся в театрах пьесы, снимаются фильмы с лучшими актерами. А потрясённые зрители, как и 500 лет назад, выходят из зрительного зала в состоянии катарсиса.
Не пяти минут, как появился Герасим с огромной вязанкой дров за спиной, в сопровождении неразлучной Муму. (Барыня свою спальню и кабинет приказывала протапливать даже летом.) Герасим стал боком перед дверью, толкнул ее плечом и ввалился в дом с своей ношей. Муму, по обыкновению, осталась его дожидаться. Тогда Степан, улучив удобное мгновение, внезапно бросился на нее, как коршун на цыпленка, придавил ее грудью к земле, сгреб в охапку и, не надев даже картуза, выбежал с нею на двор, сел на первого попавшегося извозчика и поскакал в Охотный ряд. Там он скоро отыскал покупщика, которому уступил ее за полтинник, с тем только, чтобы он по крайней мере неделю продержал ее на привязи, и тотчас вернулся; но, не доезжая до дому, слез с извозчика и, обойдя двор кругом, с заднего переулка, через забор перескочил на двор; в калитку-то он побоялся идти, как бы не встретить Герасима.
Впрочем, его беспокойство было напрасно: Герасима уже не было на дворе. Выйдя из дому, он тотчас хватился Муму; он еще не помнил, чтоб она когда-нибудь не дождалась его возвращения, стал повсюду бегать, искать ее, кликать по-своему... бросился в свою каморку, на сеновал, выскочил на улицу - туда-сюда... Пропала! Он обратился к людям, с самыми отчаянными знаками спрашивал о ней, показывая на пол-аршина от земли, рисовал ее руками... Иные точно не знали, куда девалась Муму, и только головами качали, другие знали и посмеивались ему в ответ, а дворецкий принял чрезвычайно важный вид и начал кричать на кучеров. Тогда Герасим побежал со двора долой.
Уже смеркалось, как он вернулся. По его истомленному виду, по неверной походке, по запыленной одежде его можно было предполагать, что он успел обежать пол-Москвы. Он остановился против барских окон, окинул взором крыльцо, на котором столпилось человек семь дворовых, отвернулся и промычал еще раз: "Муму!" - Муму не отозвалась. Он пошел прочь. Все посмотрели ему вслед, но никто не улыбнулся, не сказал слова... а любопытный форейтор Антипка рассказывал на другое утро в кухне, что немой-де всю ночь охал.
Трагедия Шекспира "Ромео и Джульетта" принадлежит к числу произведений, которые мы называем вечными. Сюжет о двух несчастных влюблённых и до Шекспира был известен в литературе. Подобную историю, например, описал Овидий в своих "Метаморфозах". Только вот произведение Овидия помнят немногие, а шекспировскую трагедию знают все.
Эта пьеса признана великой, потому что талант Шекспира велик, необъятен и всеобъемлющ. Эта пьеса вечна, потому что вечны на земле любовь и верность, также как и предательство, вражда и коварство. Она пользуется такой известностью потому, что она злободневна, а мир ещё не изжил грубость, жестокость, не обрел гармонии, доброты, примирения, торжества любви над ненавистью.
Показав, что любовь сильнее смерти, Шекспир обессмертил себя, свой талант, своё творчество. На тему этой трагедии Шекспира и сегодня пишутся стихи, ставятся в театрах пьесы, снимаются фильмы с лучшими актерами. А потрясённые зрители, как и 500 лет назад, выходят из зрительного зала в состоянии катарсиса.