Младший сын не оправдал надежд отца. Любовь к полячке отгородила Андрия от боевого товарищества, от отца, от отчизны. Он предал, совершил самый тяжкий грех и достоин был теперь только позорной смерти. Человек суровой и вместе с тем нежной души, Тарас не чувствует жалости к сыну-предателю. Без колебаний, с сознанием великой правды того дела, которому служит, он совершает свой приговор: «Я тебя породил, я тебя и убью!»
Затерявшись в толпе чужих людей, «еретиков», он смотрит, как выводят на лобное место его старшего сына. «Что почувствовал старый Тарас, когда увидел своего Остапа? Что было тогда в его сердце?» — восклицает Гоголь. Но ничем не выдал своего страшного душевного напряжения Тарас. Глядя на сына, мужественно переносящего нечеловеческие страдания, он тихо приговаривал: «Добре, сынку, добре!» И только один раз не выдержало сердце бывалого казака. Когда сына «подвели к последним смертным мукам», и Остап, напрягши все свои силы, воскликнул: «Батько! Где ты? Слышишь ли ты?» — среди тишины раздался голос Тараса: «Слышу!» И этот голос заставил вздрогнуть «весь миллион народа».
Затерявшись в толпе чужих людей, «еретиков», он смотрит, как выводят на лобное место его старшего сына. «Что почувствовал старый Тарас, когда увидел своего Остапа? Что было тогда в его сердце?» — восклицает Гоголь. Но ничем не выдал своего страшного душевного напряжения Тарас. Глядя на сына, мужественно переносящего нечеловеческие страдания, он тихо приговаривал: «Добре, сынку, добре!» И только один раз не выдержало сердце бывалого казака. Когда сына «подвели к последним смертным мукам», и Остап, напрягши все свои силы, воскликнул: «Батько! Где ты? Слышишь ли ты?» — среди тишины раздался голос Тараса: «Слышу!» И этот голос заставил вздрогнуть «весь миллион народа».