Сказка-быль “кладовая солнца” — одно из интереснейших произведений михаила михайловича пришвина. необыкновенно яркие и запоминающиеся пейзажные зарисовки сделал автор. рассказывая о болоте, где настя собирала клюкву, пришвин, кажется, описывает каждую травинку, каждую ягодку, каждый кустик, каждую веточку, каждую кочку. он знает названия растущих в той местности трав, кустарников и деревьев. поэтому описания автора необычайно точные и детальные. пришвин не просто рисует пейзажные картины, а одушевляет природу. она не может не откликаться на события, происходящие с детьми. когда настя и митраша не смогли выбрать дорогу и поссорились, погода сразу испортилась: небо потемнело, налетел ветер, деревья «зарычали, завыли, застонали» . в другом эпизоде «ёлочки-старушки» волновались за митрашу, когда тот пробирался по топкому болоту. пришвин использует приём олицетворения, подчёркивая, что природа — такое же живое существо, как и человек. жизнь природы и человека должна находиться в гармонии. только тогда, прислушиваясь к голосу природы, человек сможет выжить. реальное: 1.многие дети в послевоенное время оставались сиротами. 2.дети могли пойти на болото за клюквой. сказочное: 1.природа как будто останавливала детей, которые шли на болото, делала им знаки. 2.приводятся мысли травки (собаки антипыча). 3.в реальной жизни, скорее всего, конец не был бы таким счастливым. и еще: вряд ли государство позволило бы детям просто так занимать дом и жить одним. с ели и сосны автор показывает напряженную атмосферу болота: здесь каждое существо должно бороться с другим, чтобы выжить. эти деревья растут вместе, но они не являются товарищами. они - враги. с также создается ощущение мрачности, топи - деревья стонут, а ветер зол и прилетает только для того, чтобы иногда покачать их.
Повеет в лицо, как бывало, Соснового леса жарой, Травою, в прокосах обвялой, Землей из-под луга сырой. А снизу, от сонной речушки, Из зарослей - вдруг в тишине - Послышится голос кукушки, Грустящей уже о весне Июньское свежее лето, Любимая с детства пора, Как будто я встал до рассвета, Скотину погнал со двора. Я все это явственно помню: Росы ключевой холодок, И утро, и ранние полдни - Пастушеской радости срок; И солнце, пекущее спину, Клонящее в сон до беды, И оводов звон, что скотину Вгоняют, как в воду, в кусты; И вкус горьковато-медовый,- Забава ребячьей поры,- С облупленной палки лозовой Душистой, прохладной мездры, И все это юное лето, Как след на росистом лугу, Я вижу. Но памятью этой Одною вздохнуть не могу. Мне память иная подробно Свои предъявляет права. Опять маскировкой окопной Обвялая пахнет трава. И запах томительно тонок, Как в детстве далеком моем, Но с дымом горячих воронок Он был перемешан потом; С угарною пылью похода И солью солдатской спины. Июль сорок первого года, Кипящее лето войны! От самой черты пограничной - Сражений грохочущий вал. Там детство и юность вторично Я в жизни моей потерял... Тружусь, и живу, и старею, И жизнь до конца дорога, Но с радостью прежней не смею Смотреть на поля и луга; Росу обвивать молодую На стежке, заметной едва. Куда ни взгляну, ни пойду я - Жестокая память жива. И памятью той, вероятно, Душа моя будет больна, Покамест бедой невозвратной Не станет для мира война.
Соснового леса жарой,
Травою, в прокосах обвялой,
Землей из-под луга сырой.
А снизу, от сонной речушки,
Из зарослей - вдруг в тишине -
Послышится голос кукушки,
Грустящей уже о весне
Июньское свежее лето,
Любимая с детства пора,
Как будто я встал до рассвета,
Скотину погнал со двора.
Я все это явственно помню:
Росы ключевой холодок,
И утро, и ранние полдни -
Пастушеской радости срок;
И солнце, пекущее спину,
Клонящее в сон до беды,
И оводов звон, что скотину
Вгоняют, как в воду, в кусты;
И вкус горьковато-медовый,-
Забава ребячьей поры,-
С облупленной палки лозовой
Душистой, прохладной мездры,
И все это юное лето,
Как след на росистом лугу,
Я вижу. Но памятью этой
Одною вздохнуть не могу.
Мне память иная подробно
Свои предъявляет права.
Опять маскировкой окопной
Обвялая пахнет трава.
И запах томительно тонок,
Как в детстве далеком моем,
Но с дымом горячих воронок
Он был перемешан потом;
С угарною пылью похода
И солью солдатской спины.
Июль сорок первого года,
Кипящее лето войны!
От самой черты пограничной -
Сражений грохочущий вал.
Там детство и юность вторично
Я в жизни моей потерял...
Тружусь, и живу, и старею,
И жизнь до конца дорога,
Но с радостью прежней не смею
Смотреть на поля и луга;
Росу обвивать молодую
На стежке, заметной едва.
Куда ни взгляну, ни пойду я -
Жестокая память жива.
И памятью той, вероятно,
Душа моя будет больна,
Покамест бедой невозвратной
Не станет для мира война.