«О чём бы я написал в фантастическом произведении ​

Я тебя никому не отдам
Константин Лемм
Я тебя никому не отдам -
Замерзающий плакал котенок,
Умудренный не по годам,
Рыл он снег серебристый под кленом.

Навсегда я останусь с тобой,
Я нас обоих от стужи,
Потому что под этой луной
Мне никто больше в мире не нужен,

Я сейчас закопаю нас в снег,
Там тепло, отогреются лапки,
Мимо быстро человек,
В зимней куртке и пуховой шапке.

А потом все опять расцветет,
Будет солнце сиять над землей,
И никто никогда не поймет,
Что пришлось пережить нам с тобой.

Ты держись, не смотри, что я мал,
Что в кровь изодрались лапки,
Я не выдохся, просто устал,
Ничего, нам кошачьи боги,

Нет, серьезно, я слышал о них,
Есть такие кошачьи боги.
Даже ветер в долине стих,
Слушал сказ малыша у дороги.

А котенок копал и копал,
Вспоминая о солнечном лете,
Он, безумец, еще не знал,
Что остался один на свете.

Рядом с ним, на седом полотне,
Еще теплое тело лежало,
А из глаз, по мохнатой щеке,
Золотая слезинка бежала.

Эй, малыш, перестань копать,
Все-равно ей уже не
Будет лучше тебе поспать,
О нее погреться ты сможешь,

Но безумец не слышит, сопит,
Он не сдастся теперь холодам
И упрямо во мглу твердит,
Я тебя никому не отдам.

Время - за полночь, люди спят,
Находясь в поддельном раю,
У котенка глаза блестят,
Он закончил работу свою,

Тихо, тихо ступая на снег,
Подошел туда, где трупик лежал
И почти как человек,
Он на ушко ей

Милая, милая моя, я с тобой,
Я тебя никому не отдам,
Я у клена, под снежной горой,
Нам построил постельку из снега

Он туда перенес ее,
А потом закопался сам,
Колыбельную пел мороз,
Но ее не услышать вам,

Колыбельная эта для тех,
Кто любовью всю жизнь живет,
Забывая о бедах своих,
Только верность в крови несет,

Он, безумец, в холодном снегу,
Он за ближнего душу отдал,
До последнего мига, в бреду,
Он за тельце ее обнимал.

Для чего живет человек? Этот вопрос всегда волновал людс­кие сердца. Рано или поздно каждый из нас задумывается над своей миссией в этой жизни. Одни, умирая, оставляют после себя свет, который не угаса­ет никогда, а другие уходят бесследно, будто их и не было вовсе. Почему так происходит? Я считаю, что это зависит от того, на­сколько человек отдает себя другим. Одни хотят обеспечить только себя и родственников, их ми­рок ограничен только самыми близкими людьми. Таких не ин­тересует, что происходит с остальными, нужна ли кому-то по­мощь. Но есть категория людей (я должна заметить, что их очень мало), которые привыкли отдавать себя миру. Они жи­вут и трудятся для других людей. Все люди земли — это их се­мья, и к ним на они приходят всегда. К таким людям можно отнести писателей, поэтов, создавших бессмер­тные шедевры, чтобы другие не умирали духовно, продолжали жить. Я верю, что человек не умирает, что мы живем много жиз­ней, каждая из которых — испытание, которое надо пройти с честью. Из жизни мы черпаем не только радости, но и горести. Почему же судьба несет нам страдания, беды? Наверное, каж­дый замечал, что после пережитого напряжения становишься чище душой. Начинаешь замечать такие вещи, которых рань­ше не видел. Вспомните ночное небо… Невозможно описать ощущения, которые вызывают звезды, луна. Душевная грусть, боль заставляют все воспринимать по-другому. Иногда мне кажется, что все мы в этой жизни «только гос­ти». Одни стремятся что-то постичь, понять, другие ни на что не обращают внимания. Наверное, это зависит от духовного опыта каждого. Думаю, что люди с тонкой душой творить прекрасное, прожили много жизней и приобрели доста­точный духовный опыт. Такие люди всегда отличаются от тех, чья душа имеет малый опыт. Значит, человек живет, чтобы приобрести опыт души. Но как? Писатель Федор Абрамов размышляет: «Что я понимаю под душевной работой каждого? Это самовоспитание, строи­тельство собственной души, каждодневный самоконтроль, каж­додневная самопроверка высшим судом, который дан челове­ку — судом собственной совести». Всю жизнь каждый обязан работать над собой, чтобы возвы­сить себя до идеала. Ведь достойны уважения лишь те люди, которые не позволяют душе лениться, делают добрые дела. Для этого и живет человек.