На главном плане картины открывается золотое поле со спелой рожью. Тучные колосья уже готовые к сбору урожая, колышутся под легким дуновением ветерка. А в некоторых местах, особенно по обочине, много золотых колосьев под своей тяжестью наклонилось к земле. Легкое колыхание колосьев, как бы передает аромат созревшего урожая. Там в глубине поля виднеются голубыми точками васильки, которые необыкновенно украшают собою весь пейзаж. На переднем плане картины берет свое начало извилистая полевая дорога. По ней не очень часто ездят, большая ее часть заросла полевой травой, ее украшают белые ромашки. Она, извиваясь, уходит вдаль вглубь поля.На богатом ржаном поле, вдоль извилистой дороги стоят могучие сосны-сторожа. Мохнатая ветвь старой сосны справа очень низко нависает над рожью. С одной стороны она совершенно без веток, видимо многие годы испытывала на себе влияние холодного северного ветра. А деревья слева передают в полноте разнообразие своих одежд: от самой пышной формы, полностью одетой ветками до совершенно голой сосны, от которой остался только ствол. В небе, над соснами-богатырями танцуют свой прекрасный танец, полевые птицы, наслаждаясь чудесным теплым днем. Над ними скользят по небу легкие воздушные облака. И там, в глубине картины, на ее самом дальнем плане виднеются тучки, возможно, собирается гроза и скоро прольется теплый летний дождик. Картина наполнена высоким чувством любви к родному краю и его природе. Она передает зрителю это чувство и дарит наслаждение прекрасным творением великого мастера кисти.
В самых общих чертах история о странствиях племени со своим вождем от врагов, вызывает ассоциации с описанным в Библии исходом евреев из плена египетского. С библейской историей рассказ Горького сближает и один из узловых эпизодов легенды: уставшие люди подступили к Данко, чтобы выместить на нем свое отчаяние, обвиняя его в собственной трусости и бессилии: "Это был трудный путь, и люди, утомленные им, пали духом. Но им стыдно было сознаться в бессилии, и вот они в злобе и гневе обрушились на Данко.. . И стали они упрекать его в неумении управлять ими" (I, 94).
Подобный эпизод имеется и в Библии: "...и весьма устрашились и возопили сыны Израилевы.. . и сказали Моисею: разве нет гробов в Египте, что ты привел нас умирать в пустыне?. . Лучше быть нам в рабстве у египтян, нежли умереть в пустыне" (Исх. 14:11-12). Однако мотив "исхода" переосмыслен Горьким, что особенно заметно при сопоставлении народных вожаков. Моисей вдохновлен Богом. Он, по сути дела, лишает людей свободы и жестко дисциплинирует их. Он один - носитель высшей истины. Иное дело Данко. Отчаяние, страх, бессилие соплеменников он побеждает не сверхъестественной силой, данной от Бога, а своей человеческой любовью. Именно "великой любовью к людям" пробуждает Данко в народе веру в собственные силы. Трусливым мыслям о преимуществе рабского существования перед смертью он противопоставляет идею преодоления несчастий активным действием, решительным протестом.
Заметим, что к мотиву "исхода" Горький обращался неоднократно. Так, в рассказе "Ошибка" один из героев Кравцов возомнил, что он, "как Моисей", призван вывести людей из "ямы" жизни в "обетованную страну" (I, 111). Другой же герой этого рассказа, Ярославцев, видит "дорогу, заполненную людьми, исходящими из плена жизни" (I, 118). Тема "исхода" отчетливо звучит и в рассказе "Читатель": "Я запутался во мраке жизни и ищу выхода к свету, к истине, красоте" (IV, 126). В повести "Лето" одна из героинь заявляет, что "пришло время русскому народу перехода через черное море несчастья своего в землю светлую, обетованную" (IV, 440).
Причем во всех случаях названная тема соотнесена у Горького, с одной стороны, с образами тьмы, смерти, с другой - света, красоты, истины. Между этими силами идет острая, напряженная борьба. Так, в рассказе "Старуха Изергиль" силы зла торжествуют, когда люди племени, утомленные тяжестью пути, озверев от злобы, хотят убить Данко. И наоборот, когда герой, жертвуя своей жизнью, совершает подвиг, то "тьма разлетелась.. . и пала в гнилой зев болота" (I, 95). Наступает торжество света и свободы. Гибель Данко как бы находит свой философский "обратный" коррелят в картине животворящей природы, которая являет собой образ вечного движения и победы живых сил над тлением. Беззаветный подвиг во имя людей поражает саму природу, и в ней, как память о бесстрашном герое, вспыхивают голубые искры гордого сердца.
Подобный эпизод имеется и в Библии: "...и весьма устрашились и возопили сыны Израилевы.. . и сказали Моисею: разве нет гробов в Египте, что ты привел нас умирать в пустыне?. . Лучше быть нам в рабстве у египтян, нежли умереть в пустыне" (Исх. 14:11-12). Однако мотив "исхода" переосмыслен Горьким, что особенно заметно при сопоставлении народных вожаков. Моисей вдохновлен Богом. Он, по сути дела, лишает людей свободы и жестко дисциплинирует их. Он один - носитель высшей истины. Иное дело Данко. Отчаяние, страх, бессилие соплеменников он побеждает не сверхъестественной силой, данной от Бога, а своей человеческой любовью. Именно "великой любовью к людям" пробуждает Данко в народе веру в собственные силы. Трусливым мыслям о преимуществе рабского существования перед смертью он противопоставляет идею преодоления несчастий активным действием, решительным протестом.
Заметим, что к мотиву "исхода" Горький обращался неоднократно. Так, в рассказе "Ошибка" один из героев Кравцов возомнил, что он, "как Моисей", призван вывести людей из "ямы" жизни в "обетованную страну" (I, 111). Другой же герой этого рассказа, Ярославцев, видит "дорогу, заполненную людьми, исходящими из плена жизни" (I, 118). Тема "исхода" отчетливо звучит и в рассказе "Читатель": "Я запутался во мраке жизни и ищу выхода к свету, к истине, красоте" (IV, 126). В повести "Лето" одна из героинь заявляет, что "пришло время русскому народу перехода через черное море несчастья своего в землю светлую, обетованную" (IV, 440).
Причем во всех случаях названная тема соотнесена у Горького, с одной стороны, с образами тьмы, смерти, с другой - света, красоты, истины. Между этими силами идет острая, напряженная борьба. Так, в рассказе "Старуха Изергиль" силы зла торжествуют, когда люди племени, утомленные тяжестью пути, озверев от злобы, хотят убить Данко. И наоборот, когда герой, жертвуя своей жизнью, совершает подвиг, то "тьма разлетелась.. . и пала в гнилой зев болота" (I, 95). Наступает торжество света и свободы. Гибель Данко как бы находит свой философский "обратный" коррелят в картине животворящей природы, которая являет собой образ вечного движения и победы живых сил над тлением. Беззаветный подвиг во имя людей поражает саму природу, и в ней, как память о бесстрашном герое, вспыхивают голубые искры гордого сердца.