Образ из рассказа лошадиная фамилия

У отставного генерал-майора Булдеева разболелись зубы. Он полоскал рот водкой, коньяком, прикладывал к больному зубу табачную копоть, опий, скипидар, керосин, мазал щеку йодом, в ушах у него была вата, смоченная в спирту, но все это или не или вызывало тошноту. Приезжал доктор. Он поковырял в зубе, прописал хину, но и это не На предложение вырвать больной зуб генерал ответил отказом. Все домашние - жена, дети, прислуга, даже поваренок Петька предлагали каждый свое средство, Между прочим, и приказчик Булдеева Иван Евсеич пришел к нему и посоветовал полечиться заговором. 
      - Тут, в нашем уезде, ваше превосходительство, - сказал он,- лет десять назад служил акцизный Яков Васильич. Заговаривал зубы - первый сорт. Бывало, отвернется к окошку, пошепчет, поплюет - и как рукой! Сила ему такая дадена... 
      - Где же он теперь? 
      - А после того, как его из акцизных увольнили, в Саратове у тещи живет. Теперь только зубами и кормится. Ежели у которого человека заболит зуб, то и идут к нему Тамошних саратовских на дому у себя пользует, а ежели которые из других городов, то по телеграфу. Пошлите ему, ваше превосходительство, депешу, что так, мол, вот и так... у раба божьего Алексия зубы болят выпользовать. А деньги за лечение почтой пошлете. 
      - Ерунда! Шарлатанство! 
      - А вы попытайте, ваше превосходительство. До водки очень охотник, живет не с женой, а с немкой, ругатель, но, можно сказать, чудодейственный господин.
      - Пошли, Алеша!- взмолилась генеральша.Ты вот не веришь в заговоры, а я на себе испытала. Хотя ты и не веришь, но отчего не послать? Руки ведь не отвалятся от этого. 
      - Ну, ладно,- согласился Булдеев.- Тут не только что к акциозному, но и к черту депешу пошлешь... Ох! Мочи нет! Ну, где твой акцизный живет? Как к нему писать? 
      Генерал сел за стол и взял перо в руки. 
      - Его в Саратове каждая собака знает,- сказал приказчик.- Извольте писать, ваше превосходительство, в город Саратов, стало быть... Его благородию господину Якову Васильичу... Васильичу... 
      - Ну? 
      - Васильичу... Якову Васильичу... а по фамилии А фамилию вот и забыл!.. Васильичу... Черт... Как же его фамилия? Давеча, как сюда шел, помнил... Позвольте-с... 
      Иван Евсеич поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Булдеев и генеральша ожидали нетерпеливо. 
      - Ну что же? Скорей думай! 
      - Сейчас... Васильичу... Якову Васильичу... Забыл! Такая еще простая фамилия... словно как бы лошадиная... Кобылин? Нет, не Кобылин. Постойте... Жеребцов нешто? Нет, и не Жеребцов. Помню, фамилия лошадиная, а какая - из головы вышибло... 
      - Жеребятников? 
      - Никак нет. Постойте... Кобылицин... Кобылятников... Кобелев... 
      - Это уже собачья, а не лошадиная. Жеребчиков? 
      - Нет, и не Жеребчиков... Лошадинин... Лошаков... Жеребкин... Все не то! 
      - Ну, так как же я буду ему писать? Ты подумай! 
      - Сейчас. Лошадкин... Кобылкин... Коренной... 
      - Коренников?- спросила генеральша. 
      - Никак нет. Пристяжкин... Нет, не то! Забыл! 
      - Так зачем же, черт тебя возьми, с советами лезешь, ежели забыл?- рассердился генерал.Ступай отсюда вон! 
      Иван Евсеич медленно вышел, а генерал схватил себя за щеку и заходил по комнатам. 
      - Ой, батюшки!- вопил он.- Ой, матушки! Ох, света белого не вижу! 
      Приказчик вышел в сад и, подняв к небу глаза, стал припоминать фамилию акцизного: 
      - Жеребчиков... Жеребковский... Жеребенко... Нет, не то! Лошадинский... Лошадевич... Жеребкович... Кобылянский... 
      Немного погодя его позвали к господам. 
      - Вспомнил?- спросил генерал. 
      - Никак нет, ваше превосходительство. 
      - Может быть, Конявский? Лошадников? Нет? 
      И в доме, все наперерыв, стали изобретать фамилии. Перебрали все возрасты, полы и породы лошадей, вспомнили гриву, копыта, сбрую... В доме, в саду, в людской и кухне люди ходили из угла в угол и, почесывая лбы, искали фамилию.. 
      Приказчика то и дело требовали в дом. 
      - Табунов?- спрашивали у него.- Копытин? Жеребовский? 
      - Никак нет,- отвечал Иван Евечи и, подняв вверх глаза, продолжал думать вслух:- Коненко... Конченко... Жеребеев... Кобылеев... 
      - Папа!- кричали из детской.- Тройкин! Уздечкин! 
      - Взбудоражилась вся усадьба. Нетерпеливый, замученный генерал пообещал дать пять рублей тому, кто вспомнит настоящую фамилию, и за Иваном Евсеичем стали ходить целыми толпами... 
      - Гнедов!- говорили ему.- Рысистый! Лошадицкий! 
      Но наступил вечер, а фамилия все еще не была найдена. Так и спать легли, не послав телеграммы. 
      Генерал не спал всю ночь, ходил из угла в угол и стонал... В третьем часу утра он вышел из дому и постучался в окно к приказчику. 
      - Не Меринов ли?- спросил он плачущим голосом. 
      - Нет, не Меринов, ваше превосходительство,ответил Иван Евсеич и виновато вздохнул. 
      - Да, может быть, фамилия не лошадиная, а какая-нибудь другая! 
      - Истинно слово, ваше превосходительство, лошадиная... Это очень даже отлично помню. 
      - Экий ты какой, братец, беспамятный... Для меня теперь эта фамилия дороже, кажется, всего на свете. Замучился! 
      Утром генерал опять послал за доктором.