Деревня – это образ иного стиля жизни, отличного от жизни в столицах,
а значит, и символ скуки, оторванности от общественного веселья: «…и в деревне скука та же… » (V, 32), «В глуши, в деревне все вам скучно… » (V, 70), «Деревня той порой//Невольно докучает взору//Однообразной наготой… » (V, 94) и т. д. После стремительного движения первой главы читатель оказывается в медленном, статичном и почти беззвучном пространстве: «Онегин шкафы отворил; //В одном нашел тетрадь расхода, //В другом наливок целый строй, //Кувшины с яблочной водой//И календарь осьмого года» (V, 37). «Время как будто с разбегу остановилось, обозначив пропасть, которая разделяет Россию петербургскую и деревенскую Русь» [134], - таково тонкое наблюдение В. С. Непомнящего. Как считает В. А. Кошелев, глава, посвященная деревне, относительно других глав – «самая «неинформационная» и самая описательная; единственное сюжетно значимое событие в ней – «отповедь» Онегина, которая как бы обрывает завязавшийся любовный сюжет» [135]. Далее описывается повседневная деревенская жизнь героев, рисуется картина наступающей осени и зимы, и все заканчивается диалогом Онегина и Ленского: приглашением на будущие именины Татьяны. И, тем не менее, эта самая бессобытийная глава оказывается и наиболее сюжетно направленной, ведь «отповедь» Онегина получает продолжение, а приглашение в «свою семью» станет роковым: именно с него начинает разворачиваться будущая трагедия героев романа.
По точному высказыванию В. А. Кошелева, «деревня, сопоставимая с Русью, неожиданно поворачивается необычной стороной и, соединяя «скуку» и «блаженство» , «обыденность» и «особенную физиономию» , изменяет устоявшиеся представления и деяния» [136].
основным в образе деревни нужно считать то, что она прежде всего - символ «природности» :
Цветы, любовь, деревня, праздность,
Поля! я предан вам душой…
(V, 33)
…Она мечтой
Стремится к жизни полевой,
В деревню…
(V, 163)
Описаниям природы принадлежит в романе важное место. Пейзаж присутствует в «Евгении Онегине» в виде развернутых законченных картин, внешне выполняя роль своеобразных введений к отдельным главам или предваряя новые сюжетные эпизоды внутри глав. В целом пейзаж, как и быт, служит для создания в романе той реальной обстановки, в которой протекают развивающиеся в нем события. Сюжетное содержание большей части романа связано с деревенской тематикой, поэтому естественно, что автор уделяет большое внимание пейзажным зарисовкам. После приезда Онегина в деревню дяди следует описание природы:
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали села; здесь и там
Стада бродили по лугам,
И сени расширял густые
Огромный, запущенный сад,
Приют задумчивых дриад.
«Приют спокойствия» , «прелестный уголок» — вот основной лейтмотив изображения деревенского пейзажа данной строфы романа. И соответственно общая стилистическая тональность картины не лишена элемента идилличности. Как верно отмечал исследователь Ю. Стенник, «тональность изображения природы близка к номенклатурному трафарету традиционного сентиментального пейзажа, своеобразного «приюта» изгнанника света: «уединенные поля» , «сумрачная дуброва» , «журчанье тихого ручья» — это все классические признаки обобщенного элегического пейзажа, восходящего в русской поэзии к сентиментализму» [137]. А если учесть, что частично эта номенклатурность служит раскрытию облика скучающего Онегина, то перед нами – один из приемов пушкинской характерологии. Совсем иное мы видим, когда изображение природы соотносится с образом Татьяны: романтическая окрашенность пейзажа объясняется романтическим мировосприятием самой героини. Ее внутренняя близость к миру природы – это несомненное указание на ее органичность, нравственное здоровье. Пейзаж затрагивает самые лирические чувства в читателе, вызывая в нем глубокое сопереживание.
У каждого человека есть любимый уголок, где можно отдохнуть, собраться с мыслями, полюбоваться красотой природы. У одних это – лес, у других – парк или сквер...А я хочу рассказать о водохранилище Бугурусланской компрессорно-насосной станции. Людей там почти не бывает, кругом – тишина и покой...Я нашёл одно глухое местечко, известное мне одному. Берег там зарос травой и кустарником, но всё же есть небольшой проход. Когда идёшь по этому узкому коридору, то кажется, что двигаешься по дну таинственного ущелья, ограниченного с двух сторон зелёной стеной. А впереди виднеется вода... Она прозрачная, но здесь глубоко: сделаешь несколько шагов – и дно уходит из-под ног...В сухую солнечную погоду приятно полежать на галечном берегу и полюбоваться синим небом. Зрелище настолько завораживает, что возникает нереальное ощущение, будто ты, гонимый ветром, плывёшь по бескрайнему небу... А вода приливает, окутывая ноги тонким слоем песка... Несколько раз я засыпал на берегу, а когда просыпался – песок был везде, даже на лице. Между берегами – совсем небольшое расстояние. Но грунт под водой – ненадёжный, илистый. Поэтому приходится купаться и нырять около берега. Несколько раз я доставал со дна ржавые монетки. Я их тщательно очистил и храню как трофей...Рядом с водохранилищем находится наша дача. Мы приезжаем сюда отдыхать всей семьёй. Около берега мы с папой посадили яблоньку. Сейчас она плодоносит. Когда становится так жарко, что не хочется даже купаться, приятно укрыться под раскидистым деревцем и помечтать...К сожалению, летняя засуха и чрезмерное откачивание воды для полива осушают водохранилище. Но весной, после половодья, оно пополняет свои воды, как кактусы в пустыне после дождя...
а значит, и символ скуки, оторванности от общественного веселья: «…и в деревне скука та же… » (V, 32), «В глуши, в деревне все вам скучно… » (V, 70), «Деревня той порой//Невольно докучает взору//Однообразной наготой… » (V, 94) и т. д. После стремительного движения первой главы читатель оказывается в медленном, статичном и почти беззвучном пространстве: «Онегин шкафы отворил; //В одном нашел тетрадь расхода, //В другом наливок целый строй, //Кувшины с яблочной водой//И календарь осьмого года» (V, 37). «Время как будто с разбегу остановилось, обозначив пропасть, которая разделяет Россию петербургскую и деревенскую Русь» [134], - таково тонкое наблюдение В. С. Непомнящего. Как считает В. А. Кошелев, глава, посвященная деревне, относительно других глав – «самая «неинформационная» и самая описательная; единственное сюжетно значимое событие в ней – «отповедь» Онегина, которая как бы обрывает завязавшийся любовный сюжет» [135]. Далее описывается повседневная деревенская жизнь героев, рисуется картина наступающей осени и зимы, и все заканчивается диалогом Онегина и Ленского: приглашением на будущие именины Татьяны. И, тем не менее, эта самая бессобытийная глава оказывается и наиболее сюжетно направленной, ведь «отповедь» Онегина получает продолжение, а приглашение в «свою семью» станет роковым: именно с него начинает разворачиваться будущая трагедия героев романа.
По точному высказыванию В. А. Кошелева, «деревня, сопоставимая с Русью, неожиданно поворачивается необычной стороной и, соединяя «скуку» и «блаженство» , «обыденность» и «особенную физиономию» , изменяет устоявшиеся представления и деяния» [136].
основным в образе деревни нужно считать то, что она прежде всего - символ «природности» :
Цветы, любовь, деревня, праздность,
Поля! я предан вам душой…
(V, 33)
…Она мечтой
Стремится к жизни полевой,
В деревню…
(V, 163)
Описаниям природы принадлежит в романе важное место. Пейзаж присутствует в «Евгении Онегине» в виде развернутых законченных картин, внешне выполняя роль своеобразных введений к отдельным главам или предваряя новые сюжетные эпизоды внутри глав. В целом пейзаж, как и быт, служит для создания в романе той реальной обстановки, в которой протекают развивающиеся в нем события. Сюжетное содержание большей части романа связано с деревенской тематикой, поэтому естественно, что автор уделяет большое внимание пейзажным зарисовкам. После приезда Онегина в деревню дяди следует описание природы:
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали села; здесь и там
Стада бродили по лугам,
И сени расширял густые
Огромный, запущенный сад,
Приют задумчивых дриад.
«Приют спокойствия» , «прелестный уголок» — вот основной лейтмотив изображения деревенского пейзажа данной строфы романа. И соответственно общая стилистическая тональность картины не лишена элемента идилличности. Как верно отмечал исследователь Ю. Стенник, «тональность изображения природы близка к номенклатурному трафарету традиционного сентиментального пейзажа, своеобразного «приюта» изгнанника света: «уединенные поля» , «сумрачная дуброва» , «журчанье тихого ручья» — это все классические признаки обобщенного элегического пейзажа, восходящего в русской поэзии к сентиментализму» [137]. А если учесть, что частично эта номенклатурность служит раскрытию облика скучающего Онегина, то перед нами – один из приемов пушкинской характерологии. Совсем иное мы видим, когда изображение природы соотносится с образом Татьяны: романтическая окрашенность пейзажа объясняется романтическим мировосприятием самой героини. Ее внутренняя близость к миру природы – это несомненное указание на ее органичность, нравственное здоровье. Пейзаж затрагивает самые лирические чувства в читателе, вызывая в нем глубокое сопереживание.