главные герои повести — прелестная молодая актриса сонечка голлидэй, девочка-женщина, подруга и наперсница цветаевой, и володя алексеев, студиец, влюблённый в сонечку и преклоняющийся перед цветаевой. огромную роль играет в повести аля — ребёнок с удивительно ранним развитием, лучшая подруга матери, сочинительница стихов и сказок, вполне взрослый дневник которой часто цитируется в «повести о сонечке». младшая дочь ирина, умершая в 1920 году в детском приюте, стала для цветаевой вечным напоминанием о её невольной вине: «не уберегла». но кошмары московского быта, продажа рукописных книг, отоваривание пайками — все это не играет для цветаевой существенной роли, хотя и служит фоном повести, создавая важнейший её контрапункт: любовь и смерть, молодость и смерть. именно таким «обтанцовыванием смерти» кажется героине-повествовательнице все, что делает сонечка: её внезапные танцевальные импровизации, вспышки веселья и отчаяния, её капризы и кокетство.
сонечка — воплощение любимого цветаевского женского , явленного впоследствии в драмах о казанове. это дерзкая, гордая, неизменно самовлюблённая девочка, самовлюблённость которой все же ничто по сравнению с вечной влюблённостью в авантюрный, идеал. инфантильная, сентиментальная и при этом с самого начала наделённая полным, женским знанием о жизни, обречённая рано умереть, несчастливая в любви, невыносимая в быту, любимая героиня цветаевой соединяет в себе черты марии башкирцевой (кумира цветаевской юности), самой марины цветаевой, пушкинской мариулы — но и куртизанки галантных времён, и генриетты из записок казановы. сонечка и беззащитна, но её красота победительна, а интуиция безошибочна. это женщина «пар экселянс», и оттого перед её обаянием и озорством пасуют любые недоброжелатели. книга цветаевой, писавшаяся в трудные и страшные годы и задуманная как прощание с эмиграцией, с творчеством, с жизнью, проникнута мучительной тоской по тому времени, когда небо было так близко, в буквальном смысле близко, ибо «недолго ведь с крыши на небо» (цветаева жила с дочерьми на чердаке). тогда сквозь повседневность просвечивало великое, всемирное и вневременное, сквозь истончившуюся ткань бытия сквозили его тайные механизмы и законы, и любая эпоха легко аукалась с тем временем, московским, переломным, накануне двадцатых.
в этой повести появляются и юрий завадский, уже тогда щёголь, эгоист, «человек успеха», и павел антокольский, лучший из молодых поэтов тогдашней москвы, романтический юноша, сочиняющий пьесу о карлике инфанты. в ткань «повести о сонечке» вплетаются мотивы «белых ночей» достоевского, ибо самозабвенная любовь героя к идеальной, недосягаемой героине есть прежде всего самоотдача. такой же самоотдачей была нежность цветаевой к обречённой, всезнающей и наивной молодёжи конца серебряного века. и когда цветаева дарит сонечке своё самое-самое и последнее, драгоценные и единственные свои кораллы, в этом символическом жесте дарения, отдачи, сказывается вся неутолимая цветаевская душа с её жаждой жертвы.
а сюжета, собственно, нет. молодые, талантливые, красивые, голодные, несвоевременные и сознающие это люди сходятся в гостях у старшей и самой одарённой из них. читают стихи, изобретают сюжеты, цитируют любимые сказки, разыгрывают этюды, смеются, влюбляются… а потом кончилась молодость, век серебряный стал железным, и все разъехались или умерли, потому что так бывает всегда.
быль сия относится ко времени, когда рассказчик был еще дитятею. отец с одним из сыновей уехал в крым продавать табак, оставив дома жену, трех еще сыновей да деда стеречь баштан — дело прибыльное, проезжих много, а всего лучше — чумаки, что рассказывали диковинные . как-то к вечеру приходит несколько возов с чумаками, да все старинными дедовыми знакомцами. перецеловались, закурили, пошел разговор, а там и угощение. потребовал дед, чтоб внуки плясали, гостей потешили, да недолго терпел, сам пошел. плясал дед славно, такие кренделя выделывал, что диво, покуда не дошел до одного, места близ грядки с огурцами. здесь ноги его стали. пробовал сызнова — то же. уж и бранился, и снова начинал — без толку. сзади кто-то засмеялся. огляделся дед, а места не узнает: и баштан, и чумаки — все пропало, вокруг одно гладкое поле. все ж понял, где он, за поповым огородом, за гумном волостного писаря. «вот куда затащила нечистая сила! » стал выбираться, месяца нет, нашел в темноте дорожку. на могилке поблизости вспыхнул огонек, и другой чуть поодаль. «клад! » — решил дед и навалил для приметы изрядную ветку, поскольку заступа при себе не имел. поздно вернулся он на баштан, чумаков не было, дети спали.
на следующий вечер, захватив заступ и лопату, направился он к попову огороду. вот по всем приметам вышел в поле на давешнее место: и голубятня торчит, а гумна не видно. пошел ближе к гумну — пропала голубятня. а тут припустил дождик, и дед, так и не нашед места, прибежал с бранью обратно. назавтра ввечеру пошел он с заступом прокопать новую грядку, да, минуя проклятое место, где ему не танцевалось, в сердцах ударил заступом, — и оказался в том самом поле. все узнал он: и гумно, и голубятню, и могилку с наваленной веткой. на могиле лежал камень. обкопав, дед отвалил его и хотел было понюхать табачку, как кто-то чихнул у него над головою. осмотрелся — нет никого. принялся дед копать и нашел котел. «а, голубчик, вот где ты! » — воскликнул дед. то же сказал и птичий нос, и баранья голова с верхушки дерева, и медведь. «да тут страшно слово сказать», — пробормотал дед, а вслед за ним и птичий нос, и баранья голова, и медведь. дед хочет бежать — под ногами круча без дна, над головой гора нависла. дед бросил котел, и все стало по-прежнему. решив, что нечистая сила только пугает, он схватил котел и кинулся бежать.
об эту пору на баштане и дети, и пришедшая мать недоумевали, куда подевался дед. отужинав, пошла мать вылить горячие , а навстречу ей бочка ползет: видно, кто-то из детей, шаля, толкает ее сзади. мать плеснула в нее . оказалось, что это дед. открыли дедов котел, а в нем сор, дрязг и «стыдно сказать, что такое». с той поры заклялся дед верить черту, проклятое место загородил плетнем, а когда наняли поле под баштан соседние козаки, на заколдованном месте вечно всходило что-нибудь «чёрт знает что такое! ».
главные герои повести — прелестная молодая актриса сонечка голлидэй, девочка-женщина, подруга и наперсница цветаевой, и володя алексеев, студиец, влюблённый в сонечку и преклоняющийся перед цветаевой. огромную роль играет в повести аля — ребёнок с удивительно ранним развитием, лучшая подруга матери, сочинительница стихов и сказок, вполне взрослый дневник которой часто цитируется в «повести о сонечке». младшая дочь ирина, умершая в 1920 году в детском приюте, стала для цветаевой вечным напоминанием о её невольной вине: «не уберегла». но кошмары московского быта, продажа рукописных книг, отоваривание пайками — все это не играет для цветаевой существенной роли, хотя и служит фоном повести, создавая важнейший её контрапункт: любовь и смерть, молодость и смерть. именно таким «обтанцовыванием смерти» кажется героине-повествовательнице все, что делает сонечка: её внезапные танцевальные импровизации, вспышки веселья и отчаяния, её капризы и кокетство.
сонечка — воплощение любимого цветаевского женского , явленного впоследствии в драмах о казанове. это дерзкая, гордая, неизменно самовлюблённая девочка, самовлюблённость которой все же ничто по сравнению с вечной влюблённостью в авантюрный, идеал. инфантильная, сентиментальная и при этом с самого начала наделённая полным, женским знанием о жизни, обречённая рано умереть, несчастливая в любви, невыносимая в быту, любимая героиня цветаевой соединяет в себе черты марии башкирцевой (кумира цветаевской юности), самой марины цветаевой, пушкинской мариулы — но и куртизанки галантных времён, и генриетты из записок казановы. сонечка и беззащитна, но её красота победительна, а интуиция безошибочна. это женщина «пар экселянс», и оттого перед её обаянием и озорством пасуют любые недоброжелатели. книга цветаевой, писавшаяся в трудные и страшные годы и задуманная как прощание с эмиграцией, с творчеством, с жизнью, проникнута мучительной тоской по тому времени, когда небо было так близко, в буквальном смысле близко, ибо «недолго ведь с крыши на небо» (цветаева жила с дочерьми на чердаке). тогда сквозь повседневность просвечивало великое, всемирное и вневременное, сквозь истончившуюся ткань бытия сквозили его тайные механизмы и законы, и любая эпоха легко аукалась с тем временем, московским, переломным, накануне двадцатых.
в этой повести появляются и юрий завадский, уже тогда щёголь, эгоист, «человек успеха», и павел антокольский, лучший из молодых поэтов тогдашней москвы, романтический юноша, сочиняющий пьесу о карлике инфанты. в ткань «повести о сонечке» вплетаются мотивы «белых ночей» достоевского, ибо самозабвенная любовь героя к идеальной, недосягаемой героине есть прежде всего самоотдача. такой же самоотдачей была нежность цветаевой к обречённой, всезнающей и наивной молодёжи конца серебряного века. и когда цветаева дарит сонечке своё самое-самое и последнее, драгоценные и единственные свои кораллы, в этом символическом жесте дарения, отдачи, сказывается вся неутолимая цветаевская душа с её жаждой жертвы.
а сюжета, собственно, нет. молодые, талантливые, красивые, голодные, несвоевременные и сознающие это люди сходятся в гостях у старшей и самой одарённой из них. читают стихи, изобретают сюжеты, цитируют любимые сказки, разыгрывают этюды, смеются, влюбляются… а потом кончилась молодость, век серебряный стал железным, и все разъехались или умерли, потому что так бывает всегда.
ответ:
быль сия относится ко времени, когда рассказчик был еще дитятею. отец с одним из сыновей уехал в крым продавать табак, оставив дома жену, трех еще сыновей да деда стеречь баштан — дело прибыльное, проезжих много, а всего лучше — чумаки, что рассказывали диковинные . как-то к вечеру приходит несколько возов с чумаками, да все старинными дедовыми знакомцами. перецеловались, закурили, пошел разговор, а там и угощение. потребовал дед, чтоб внуки плясали, гостей потешили, да недолго терпел, сам пошел. плясал дед славно, такие кренделя выделывал, что диво, покуда не дошел до одного, места близ грядки с огурцами. здесь ноги его стали. пробовал сызнова — то же. уж и бранился, и снова начинал — без толку. сзади кто-то засмеялся. огляделся дед, а места не узнает: и баштан, и чумаки — все пропало, вокруг одно гладкое поле. все ж понял, где он, за поповым огородом, за гумном волостного писаря. «вот куда затащила нечистая сила! » стал выбираться, месяца нет, нашел в темноте дорожку. на могилке поблизости вспыхнул огонек, и другой чуть поодаль. «клад! » — решил дед и навалил для приметы изрядную ветку, поскольку заступа при себе не имел. поздно вернулся он на баштан, чумаков не было, дети спали.
на следующий вечер, захватив заступ и лопату, направился он к попову огороду. вот по всем приметам вышел в поле на давешнее место: и голубятня торчит, а гумна не видно. пошел ближе к гумну — пропала голубятня. а тут припустил дождик, и дед, так и не нашед места, прибежал с бранью обратно. назавтра ввечеру пошел он с заступом прокопать новую грядку, да, минуя проклятое место, где ему не танцевалось, в сердцах ударил заступом, — и оказался в том самом поле. все узнал он: и гумно, и голубятню, и могилку с наваленной веткой. на могиле лежал камень. обкопав, дед отвалил его и хотел было понюхать табачку, как кто-то чихнул у него над головою. осмотрелся — нет никого. принялся дед копать и нашел котел. «а, голубчик, вот где ты! » — воскликнул дед. то же сказал и птичий нос, и баранья голова с верхушки дерева, и медведь. «да тут страшно слово сказать», — пробормотал дед, а вслед за ним и птичий нос, и баранья голова, и медведь. дед хочет бежать — под ногами круча без дна, над головой гора нависла. дед бросил котел, и все стало по-прежнему. решив, что нечистая сила только пугает, он схватил котел и кинулся бежать.
об эту пору на баштане и дети, и пришедшая мать недоумевали, куда подевался дед. отужинав, пошла мать вылить горячие , а навстречу ей бочка ползет: видно, кто-то из детей, шаля, толкает ее сзади. мать плеснула в нее . оказалось, что это дед. открыли дедов котел, а в нем сор, дрязг и «стыдно сказать, что такое». с той поры заклялся дед верить черту, проклятое место загородил плетнем, а когда наняли поле под баштан соседние козаки, на заколдованном месте вечно всходило что-нибудь «чёрт знает что такое! ».
объяснение: