Опыт исследования. Вторая "встреча-испытание" описывается в главе VIII «Незваный гость». Гринёв остаётся после всех потрясений наедине с мятежником, который вдруг начинает... смеяться. Чем вызвано столь необычное поведение Пугачёва? Как характеризует героев их последующий диалог? Почему они не могут объединиться? ответ на этот на этот вопрос очень важен для того, чтобы понять, что притягивает героев друг к другу и какие силы определяют их противостояние. ​

Прекрасна и добра небольшая «сказка» Константина Паустовского под уютным домашним названием «Теплый хлеб». Несмотря на кажущуюся простоту и незамысловатость сюжета, несколько народный язык, короткие, но красочные описания природных явлений, — это настоящее произведение литературы художественной. И оно, наравне с многотомными романами, заставляет читателя остановиться, задуматься, что-то для себя решить. Над чем задуматься? Что именно решить? Об этом — ниже. Пойдем от меньшего — к большему. Главную идею оставим напоследок. Один из моментов, которые автор «сказки» старательно подчеркивает — это польза и эффективность совместного труда.

Первое появление в литературе имени поэта Маяковского связано с футуризмом — авангардистским течением в литературе начала XX в. Русский футуризм — это очень пестрое, неоднородное явление. В 1912 г. был опубликован манифест самой крупной футуристической группировки кубофутуристов «Пощечина общественному вкусу», подписанный именами Д.Д.Бурлюка, А.Е.Крученых, В.В.Маяковского, В.В.Хлебникова. С кубофутуристами были тесно связаны художники группы «Бубновый валет» (М.Ларионов, Н.Гончарова, Г.Якулов).ундаментальной идеей русского футуризма была утопическая мечта о рождении нового мира, живущего по законам искусства: искусство сливалось с жизнью и становилось неотделимым от нее. Искусство в понимании футуристов превращалось в средство борьбы за будущее, а художник — в бойца (яркая иллюстрация такого понимания функций искусства — «Во весь голос» Маяковского). Установка футуризма на социальную «полезность» искусства таила в себе и другую опасность — опасность превращения поэзии в публицистику.

В творчестве Маяковского принято выделять два этапа: дореволюционный, связанный с футуризмом, и советский. »Связь с футуризмом несомненно наложила отпечаток на формирование художника, но не смогла заглушить социальный и гуманистический пафос, в наибольшей полноте проявившийся в советскую эпоху» — вот распространенная точка зрения, типичная для советской критики и литературоведения. Другая тенденция в исследованиях о творчестве Маяковского — ограничивать подлинные творческие достижения поэта периодом до 1917 г., а в его стихотворной продукции советских лет видеть компромисс с новой властью и своей поэтической совестью («наступал на горло собственной песне»). Существует и третья точка зрения на эволюцию В. Маяковского, которая представляется наиболее обоснованной. Маяковский оказался заложником той идеи, которой служил, — идеи светлого будущего в масштабах земного шара и всего человечества. Всего себя он отдал этой, утопической в свете исторического опыта, идее. Всю свою поэтическую жизнь Маяковский вел борьбу с жизнью, которая его не устраивала и не могла устроить. В итоге, как писала М.И.Цветаева, «поэт Маяковский убил человека Маяковского».

В 1990 г. была опубликована книга Юрия Карабчиевского «Воскресение Маяковского». Автор монографии выявляет основные черты стиля Маяковского и прослеживает его творческую эволюцию. Один из основных выводов исследователя: поэт Маяковский целостен и монолитен, а произведения советских лет — закономерное продолжение дореволюционного, футуристического этапа. По мнению Карабчиевского, именно Маяковский «дал дар речи советской власти», и в этом смысле он действительно основоположник советской поэзии, которая впервые в истории русской литературы была полностью поставлена на службу государству («Правдив и свободен мой вещий язык / И с волей советскою дружен»). Конечно, «поделки» эпигонов поэта оказались гораздо слабее даже его знаменитых агиток, вроде «нигде кроме, как в Моссельпроме!» Механически тиражировалась знаменитая «лесенка», каламбурные рифмы, но не было у эпигонов Маяковского ни обостренного чувства слова, ни чувства ритма, ни сверхъестественной энергии поэта.

Поэтический талант и масштаб личности Маяковского не берутся отрицать даже его хулители. Высоко ценили Маяковского крупнейшие поэты XX века Б.Л.Пастернак и М.И.Цветаева. Открытия Маяковского в области поэтической техники совпали с важнейшими общелитературными тенденциями первой трети XX века.