Основной темой стихотворения является гроза. Гроза для Тютчева – это, прежде всего, движение, знаменующее перемены, рождение чего-то нового. Тютчев проводит тонкую параллель между природой и миром людей, отождествляя весеннюю грозу с порой молодости – временем становления человеческой души. Шагнув из детства во взрослую жизнь, молодость старается громогласно, во всеуслышание заявить о себе.
Идея единства природы и человека, как ее неотъемлемой части, передается в стихотворении с сквозных образов неба, воды, солнца. Тютчев олицетворяет природные явления, приписывая им черты человека. В «Весенней грозе» гром резвится и играет, как маленький ребенок, поток бежит, а туча проливает воду, смеясь.
Романтическое стихотворение построено как монолог лирического героя.Композиция произведения включает четыре строфы. В первой из них поэтом определяется тема и вводится главный образ – гроза, в двух последующих строфах разворачиваются сменяющие друг друга кадры картины грозы. Заключительная строфа с отсылки к древнегреческой мифологии еще раз перефразирует образ грозы, подчеркивая единение природы с божественным началом, объединяющим мир, и цикличность самого мира.
Легкость звучания и мелодичность стихотворению придает характерный для Тютчева четырехстопный ямб с пиррихием. В «Весенней грозе» использована перекрестная рифмовка, с чередованием мужской и женской рифм.
Единый поэтический образ стихотворения – гроза – раскрывается поэтом при разнообразных художественных средств. Обилие сонорных согласных и использование аллитерации «г» и «р» («гремят раскаты»,«гром грохочет») создают яркую звуковую картину грозы. Развитие действия, движение передается в стихотворении обилием глаголов в личной или деепричастной форме (грохочет, резвяся, играя, летит, не молкнет, бежит). Насыщенность глаголами позволяет создать эффект кадров быстро сменяющейся картины грозы.
Сконцентрировав внимание на одном, отдельно выхваченном мгновении жизни – весенней грозе, Тютчев великолепно воплотил ее описание в поэтическую форму, придав природному явлению философский смысл.
“Левши” удивительная литературная судьба. Появившись в печати, эта вещь сразу приобрела популярность, а вот критика встретила ее неоднозначно. Лескова обвиняли в отсутствии патриотизма, в насмешке над русским народом, но в одном критики были согласны: автор наслушался рассказов тульских мастеровых и “состряпал” из них своего “Левшу”. Между тем сказ придуман автором от первого до последнего слова. И все якобы народные словечки изобретены им. Поразительно, как знал, чувствовал, любил народ этот человек. Так глубоко и серьезно не изучал русскую душу никто из писателей. “Левша” — произведение невеселое. В нем как будто все просто, но каждое слово двоится, за улыбкой прячется ирония, за любовью — боль, обида. Вот замечательные тульские мастера, подковавшие английскую стальную блоху без “мелкоскопов”, но механизм-то они испортили: блоха больше не танцует. Вот Левша у англичан, соблазняющих его деньгами и невестой. Смотрит он на английских рабочих и завидует, но при этом рвется домой, да так, что на корабле все спрашивает, где Россия, и смотрит в ту сторону. И спешит привезти домой важный английский “секрет”, которого не открыли ни цари, ни генералы. А как встречает его Россия? Английского шкипера — теплой постелью, докторской заботой. Левшу — кварталом, потому что нет у него “тугамента”. Раздели беднягу, невзначай уронили затылком о парапет, и пока бегали в поисках то Платова, то доктора, Левша уже кончался. Но, и умирая, помнил о “секрете”: не надо ружья изнутри кирпичом чистить! Они стрелять не годятся! Но не дошел важный “секрет” до государя — кому нужны советы простолюдина, когда генералы есть. А доброе слово о мастере, который мастерством своим вступился перед англичанами за весь русский народ, сказал лишь англичанин: “У него хоть и шуба овечкина, да душа человечкина”. Горькая ирония и сарказм Лескова доходят до предела. Он не понимает, почему Русь, рождающая умельцев, гениев мастерства, своими же руками с ними расправляется. А что касается ружей — это невыдуманный факт. Ружья чистили толченым кирпичом, и начальство требовало, чтобы стволы сверкали изнутри. А внутри-то — резьба.. . Вот и уничтожали ее солдатики от избытка усердия. Больно Лескову от того, что мы старательно разрушаем то, что может нас в лихую годину.
Идея единства природы и человека, как ее неотъемлемой части, передается в стихотворении с сквозных образов неба, воды, солнца. Тютчев олицетворяет природные явления, приписывая им черты человека. В «Весенней грозе» гром резвится и играет, как маленький ребенок, поток бежит, а туча проливает воду, смеясь.
Романтическое стихотворение построено как монолог лирического героя.Композиция произведения включает четыре строфы. В первой из них поэтом определяется тема и вводится главный образ – гроза, в двух последующих строфах разворачиваются сменяющие друг друга кадры картины грозы. Заключительная строфа с отсылки к древнегреческой мифологии еще раз перефразирует образ грозы, подчеркивая единение природы с божественным началом, объединяющим мир, и цикличность самого мира.
Легкость звучания и мелодичность стихотворению придает характерный для Тютчева четырехстопный ямб с пиррихием. В «Весенней грозе» использована перекрестная рифмовка, с чередованием мужской и женской рифм.
Единый поэтический образ стихотворения – гроза – раскрывается поэтом при разнообразных художественных средств. Обилие сонорных согласных и использование аллитерации «г» и «р» («гремят раскаты»,«гром грохочет») создают яркую звуковую картину грозы. Развитие действия, движение передается в стихотворении обилием глаголов в личной или деепричастной форме (грохочет, резвяся, играя, летит, не молкнет, бежит). Насыщенность глаголами позволяет создать эффект кадров быстро сменяющейся картины грозы.
Особую выразительность стихотворению придают яркие, точно подобранные тропы: эпитеты (раскаты молодые, громокипящий кубок, перлы дождевые), метафоры (солнце нити золотит), олицетворения (поток бежит), инверсия (поток проворный, гам лесной).
Сконцентрировав внимание на одном, отдельно выхваченном мгновении жизни – весенней грозе, Тютчев великолепно воплотил ее описание в поэтическую форму, придав природному явлению философский смысл.
“Левша” — произведение невеселое. В нем как будто все просто, но каждое слово двоится, за улыбкой прячется ирония, за любовью — боль, обида. Вот замечательные тульские мастера, подковавшие английскую стальную блоху без “мелкоскопов”, но механизм-то они испортили: блоха больше не танцует. Вот Левша у англичан, соблазняющих его деньгами и невестой. Смотрит он на английских рабочих и завидует, но при этом рвется домой, да так, что на корабле все спрашивает, где Россия, и смотрит в ту сторону. И спешит привезти домой важный английский “секрет”, которого не открыли ни цари, ни генералы. А как встречает его Россия? Английского шкипера — теплой постелью, докторской заботой. Левшу — кварталом, потому что нет у него “тугамента”. Раздели беднягу, невзначай уронили затылком о парапет, и пока бегали в поисках то Платова, то доктора, Левша уже кончался. Но, и умирая, помнил о “секрете”: не надо ружья изнутри кирпичом чистить! Они стрелять не годятся! Но не дошел важный “секрет” до государя — кому нужны советы простолюдина, когда генералы есть. А доброе слово о мастере, который мастерством своим вступился перед англичанами за весь русский народ, сказал лишь англичанин: “У него хоть и шуба овечкина, да душа человечкина”.
Горькая ирония и сарказм Лескова доходят до предела. Он не понимает, почему Русь, рождающая умельцев, гениев мастерства, своими же руками с ними расправляется. А что касается ружей — это невыдуманный факт. Ружья чистили толченым кирпичом, и начальство требовало, чтобы стволы сверкали изнутри. А внутри-то — резьба.. . Вот и уничтожали ее солдатики от избытка усердия. Больно Лескову от того, что мы старательно разрушаем то, что может нас в лихую годину.