ответьте на 1-4 вопрос: Лёгкія сняжынкі у цішы. Долу апускаюцца нясмела.. Светла ў полі, светла на душы... Лёгкія сняжынкі у цішы... Спіць сасна ў бахматым шалашы, А навокал так бялютка-бела.. Лёгкія сняжынкі у цішы. Долу апускаюцца нясмела.
С особенной симпатией и теплотой дан Пушкиным образ Маши Мироновой - капитанской дочки. Совсем необразованная и простая, как и ее родители, девически наивная и робкая, «трусиха», она в трудные минуты обнаруживает замечательные свойства своей натуры. Под нежностью внешнего облика в Маше Мироновой таятся стойкость и сила, раскрывающиеся в глубокой и искренней любви к Гриневу, в решительном сопротивлении Швабрину, во власти которого она полностью оказалась, и в ее отважной поездке в Петербург, предпринятой с целью своего жениха. Образ Маши Мироновой перекликается до известной степени с другим замечательным женским образом, созданным Пушкиным в романе «Евгений Онегин»,- с его «русской душою» Татьяной Лариной. Но Маша Миронова в еще большей степени, чем Татьяна, близка и родственна народной среде, связана с жизнью простого народа.Это очень тонко подчеркивается и оттеняется Пушкиным. Ко всем главам повести, в которых видная роль отведена капитанской дочке, даны эпиграфы, заимствованные из народного творчества - из народных песен, пословиц (глава V- «Любовь», глава XII–«Сирота», глава XIV - «Суд»). Совсем в духе и почти словами народной песни, из которой заимствован второй эпиграф к главе «Любовь», говорит Маша Гриневу о том, что не пойдет за него замуж против воли его родителей: «Коли найдешь себе суженую, коли полюбишь другую - бог с тобою, Петр Андреич…»Из слов Василисы Егоровны мы узнаем о незавидной судьбе девушки: «Девка на выданье, а какое у ней приданое? частый гребень, да веник, да алтын денег… с чем в баню сходить. Хорошо, коли найдется добрый человек; а то сиди себе в девках вековечной невестою». Но Маша отвечает отказом на предложение Швабрина стать его женой. Чистая, открытая душа ее не может принять замужества с нелюбимым человеком: «Алексей Иваныч, конечно, человек умный, и хорошей фамилии, и имеет состояние; но как подумаю, что надобно будет под венцом при всех с ним поцеловаться… Ни за что! ни за какие благополучия!» Брак по расчету для нее немыслим, окажись она хоть в самом тяжком положении. Маша искренне полюбила Петра Гринева. И она не скрывает своих чувств, открыто дав ему ответ на его объяснение: «Она безо всякого жеманства призналась Гриневу в сердечной склонности и сказала, что ее родители будут рады ее счастью». Однако она ни за что не соглашается выходить замуж без благословения родителей жениха. Маше нелегко было отдалиться от Петра Андреевича. Чувства ее были все так же сильны, но гордость, честь и достоинство не позволяли ей поступить иначе после того, как она узнала о несогласии его родителей на этот брак.Горькая участь ждет девушку впереди: родители ее были казнены, а ее спрятала в своем доме попадья. Но Швабрин силой забрал Машу и посадил под замок, заставляя выйти за него замуж. Когда же наконец приходит долгожданное в лице Пугачева, девушку охватывают противоречивые чувства: она видит перед собой убийцу своих родителей и в то же время своего избавителя. Вместо слов благодарности «она закрыла лицо обеими руками и упала без чувств».Пугачев отпустил Петра с Машей, и Гринев отправил ее к родителям, которые хорошо приняли девушку: «Они видели благодать божию в том, что имели случай приютить и обласкать бедную сироту. Вскоре они к ней искренно привязались, потому что нельзя было ее узнать и не полюбить». Ярко раскрывается характер Маши Мироновой после ареста Гринева. Она сильно переживала, так как знала настоящую причину ареста и считала себя виновной в несчастьях Гринева: «Она скрывала от всех свои слезы и страдания и между тем непрестанно думала о средствах, как бы его Сказав родителям Гринева, что «вся будущая судьба ее зависит от этого путешествия, что она едет искать покровительства и у сильных людей как дочь человека, пострадавшего за свою верность», Маша отправляется в Петербург. Она решительно настроена добиться освобождения любимого, чего бы ей это ни стоило. Встретившись случайно с императрицей, но не зная еще, кто эта женщина, Маша открыто рассказывает ей свою историю и причины поступка Гринева: «Я знаю все, я вам все расскажу. Он для меня одной подвергался всему, что постигло его». Именно в этой встрече по-настоящему раскрывается характер скромной и робкой русской девушки безо всякого образования, нашедшей, однако, в себе достаточно силы, твердости духа и непреклонной решительности, чтобы отстоять правду и добиться оправдания своего ни в чем не виновного жениха. Вскоре ее вызвали ко двору, где и объявили об освобождении Петра Андреевича.Прочитав произведение, мы понимаем, что образ Маши Мироновой был дорог и близок автору. Она олицетворяет собой, наряду с Татьяной Лариной, пушкинский идеал женщины — с чистой, хоть и немного наивной душой, добрым, отзывчивым сердцем, верной и к искренней любви, ради которой она готова идти на любые жертвы, совершать самые смелые поступки.
До конца дней своих я не забуду этого страшного пути. Освещённые луной прогалины я обходил по самым краям, стараясь держаться в густой тени; в джунглях то и дело замирал от страха, слыша треск веток, сквозь которые пробирался какой-нибудь зверь. Огромные тени возникали передо мной и снова исчезали, бесшумно скользя на мягких лапах. Я часто останавливался с твёрдым намерением повернуть обратно, и всякий раз гордость побеждала страх и гнала меня вперёд, к намеченной цели. У меня пронеслось в голове: где же я видел этого урода с круглой спиной, усаженной треугольными зубцами, с маленькой птичьей головкой, опущенной почти до самой земли? И вдруг вспомнил. Это же стегозавр, которого Мепл-Уайт запечатлел на страницах своего альбома, то чудовище, которым прежде всего заинтересовался Челленджер. Вот он передо мной — может быть, тот самый зверь, что повстречался американскому художнику. Земля содрогалась под его страшной тяжестью, воду он лакал так громко, что эти звуки, казалось, будили ночь. Минут пять стегозавр стоял совсем рядом со мной. Стоило мне протянуть руку, и я бы коснулся этих отвратительных зубцов, вздрагивавших при каждом его движении. Напившись, чудовище побрело прочь и скрылось среди камней.Я вынул часы — была половина третьего, самое время возвращаться в лагерь. Обратный путь не вызывал у меня никаких сомнений, так как я шёл сюда, держась левого берега ручья, а ручей вливался в центральное озеро в нескольких шагах от моего наблюдательного пункта. Итак, я в самом лучшем расположении духа зашагал к лагерю, гордясь результатами своей ночной прогулки и теми новостями, которые преподнесу товарищам. Конечно, самая важная новость — это освещённые изнутри пещеры, где, по всей вероятности, живёт какое-то племя троглодитов. Но мои наблюдения над центральным озером тоже кое-чего стоят. Я могу удостоверить, что оно полно живых существ, и, кроме того, опишу несколько новых видов доисторических сухопутных животных, не встречавшихся нам до сих пор. Не много найдётся людей на свете, думал я, которые за одну ночь — и какую необычайную ночь! — смогли бы внести столь ценный вклад в сокровищницу человеческих знаний.Поглощённый своими мыслями, я медленно поднимался вверх по склону и уже был примерно на полпути к лагерю, когда послышавшиеся сзади странные звуки вернули меня к действительности. Это было нечто среднее между храпением и рёвом — глухим, низким и грозным. По-видимому, вблизи появился какой-то зверь, но в темноте ничего нельзя было разглядеть. Я прибавил шагу и, пройдя ещё с полмили, снова услышал те же звуки. На сей раз они были гораздо громче и страшнее. Сердце замерло у меня в груди при мысли, что за мной кто-то гонится. Я весь похолодел и почувствовал, как волосы встали дыбом у меня на голове. Пусть эти чудовища рвут друг друга на куски, такова борьба за существование, но чтобы они нападали на современного человека, охотились за владыкой мира — с этой страшной мыслью я не мог примириться. Передо мной снова возникло это страшное видение из дантова «Ада» — залитая кровью морда, освещённая на миг горящей веткой лорда Джона. Я стоял, глядя во все глаза назад, на залитую луной тропинку, и колени у меня подгибались от страха. Такое может только присниться: тишина, серебристые лунные блики на прогалинах, чёрные пятна кустов. И вдруг эту грозную тишину снова прорезало то же низкое, гортанное рычание. Оно звучало ещё громче, ещё ближе. Сомнений быть не могло; меня кто-то выслеживал, и расстояние между мной и моим преследователем сокращалось с каждой минутой.
У меня пронеслось в голове: где же я видел этого урода с круглой спиной, усаженной треугольными зубцами, с маленькой птичьей головкой, опущенной почти до самой земли? И вдруг вспомнил. Это же стегозавр, которого Мепл-Уайт запечатлел на страницах своего альбома, то чудовище, которым прежде всего заинтересовался Челленджер. Вот он передо мной — может быть, тот самый зверь, что повстречался американскому художнику. Земля содрогалась под его страшной тяжестью, воду он лакал так громко, что эти звуки, казалось, будили ночь. Минут пять стегозавр стоял совсем рядом со мной. Стоило мне протянуть руку, и я бы коснулся этих отвратительных зубцов, вздрагивавших при каждом его движении. Напившись, чудовище побрело прочь и скрылось среди камней.Я вынул часы — была половина третьего, самое время возвращаться в лагерь. Обратный путь не вызывал у меня никаких сомнений, так как я шёл сюда, держась левого берега ручья, а ручей вливался в центральное озеро в нескольких шагах от моего наблюдательного пункта. Итак, я в самом лучшем расположении духа зашагал к лагерю, гордясь результатами своей ночной прогулки и теми новостями, которые преподнесу товарищам. Конечно, самая важная новость — это освещённые изнутри пещеры, где, по всей вероятности, живёт какое-то племя троглодитов. Но мои наблюдения над центральным озером тоже кое-чего стоят. Я могу удостоверить, что оно полно живых существ, и, кроме того, опишу несколько новых видов доисторических сухопутных животных, не встречавшихся нам до сих пор. Не много найдётся людей на свете, думал я, которые за одну ночь — и какую необычайную ночь! — смогли бы внести столь ценный вклад в сокровищницу человеческих знаний.Поглощённый своими мыслями, я медленно поднимался вверх по склону и уже был примерно на полпути к лагерю, когда послышавшиеся сзади странные звуки вернули меня к действительности. Это было нечто среднее между храпением и рёвом — глухим, низким и грозным. По-видимому, вблизи появился какой-то зверь, но в темноте ничего нельзя было разглядеть. Я прибавил шагу и, пройдя ещё с полмили, снова услышал те же звуки. На сей раз они были гораздо громче и страшнее. Сердце замерло у меня в груди при мысли, что за мной кто-то гонится. Я весь похолодел и почувствовал, как волосы встали дыбом у меня на голове. Пусть эти чудовища рвут друг друга на куски, такова борьба за существование, но чтобы они нападали на современного человека, охотились за владыкой мира — с этой страшной мыслью я не мог примириться. Передо мной снова возникло это страшное видение из дантова «Ада» — залитая кровью морда, освещённая на миг горящей веткой лорда Джона. Я стоял, глядя во все глаза назад, на залитую луной тропинку, и колени у меня подгибались от страха. Такое может только присниться: тишина, серебристые лунные блики на прогалинах, чёрные пятна кустов. И вдруг эту грозную тишину снова прорезало то же низкое, гортанное рычание. Оно звучало ещё громче, ещё ближе. Сомнений быть не могло; меня кто-то выслеживал, и расстояние между мной и моим преследователем сокращалось с каждой минутой.