Как-то это все-таки очень печально, когда у известнейшей повести одного из лучших русских писателей средняя оценка ниже, чем у почеркушек какого-нибудь Эльчина Сафарли. Нет, ну правда. Понимаю, что это отдает модными страданиями в духе "Ах, куда катится этот мир, подростки читают "Сумерки" вместо Пушкина не то что я, как дальше жить", но, блин, это же ПЛАТОНОВ, понимаете, ПЛАТОНОВ, как он может не нравиться вообще - Кафкой вон восхищаются направо и налево, а чем он хуже Кафки. Мир Платонова - серый, безрадостный и бесприютный, открытый всем ветрам и придавленный к земле огромным небом и смертью. Смертью здесь дышит все; герои "Котлована" спят в гробах и всю книгу роют огромную яму, которой уготовано стать домом для всех живущих (чувствуете, как пугающе двусмысленно это звучит?) Если "Котлован" - антиутопия, то вряд ли "антисоветская". Платонов - не литературный борец с тоталитаризмом, не Оруэлл и не Замятин. Советская власть здесь не подавляет, не зомбирует и почти не расстреливает без суда и следствия; дело в другом - все ее действия остаются бессмысленными. Предложенный ею сотериологический план проваливается, когда умирает Настя. (Занятно, что примерно в это же время или чуть позже теме смерти посвящает себя другое Большое Явление русской литературы - Александр Введенский. Любопытно, отразились ли на них обоих каким-то причудливым образом веяния времени - или просто так "совпало"?) Потрясающий язык наивного экзистенциалиста. Какая-то ядерная, глубинная архаика - и одновременно отчетливые двадцатые. Серо-желтая босховская образность. Отпугивает он вас, что ли? Да выгляни иди в окно - все то же самое.
Нет, ну правда. Понимаю, что это отдает модными страданиями в духе "Ах, куда катится этот мир, подростки читают "Сумерки" вместо Пушкина не то что я, как дальше жить", но, блин, это же ПЛАТОНОВ, понимаете, ПЛАТОНОВ, как он может не нравиться вообще - Кафкой вон восхищаются направо и налево, а чем он хуже Кафки.
Мир Платонова - серый, безрадостный и бесприютный, открытый всем ветрам и придавленный к земле огромным небом и смертью. Смертью здесь дышит все; герои "Котлована" спят в гробах и всю книгу роют огромную яму, которой уготовано стать домом для всех живущих (чувствуете, как пугающе двусмысленно это звучит?) Если "Котлован" - антиутопия, то вряд ли "антисоветская". Платонов - не литературный борец с тоталитаризмом, не Оруэлл и не Замятин. Советская власть здесь не подавляет, не зомбирует и почти не расстреливает без суда и следствия; дело в другом - все ее действия остаются бессмысленными. Предложенный ею сотериологический план проваливается, когда умирает Настя.
(Занятно, что примерно в это же время или чуть позже теме смерти посвящает себя другое Большое Явление русской литературы - Александр Введенский. Любопытно, отразились ли на них обоих каким-то причудливым образом веяния времени - или просто так "совпало"?)
Потрясающий язык наивного экзистенциалиста. Какая-то ядерная, глубинная архаика - и одновременно отчетливые двадцатые. Серо-желтая босховская образность.
Отпугивает он вас, что ли?
Да выгляни иди в окно - все то же самое.