"Отец Лизин был довольно зажиточный поселянин, потому что он любил работу, пахал хорошо землю и вел всегда трезвую жизнь. Но скоро по смерти его жена и дочь обедняли". Это в смысле материальном. В духовном же смысле Лиза стала "бедной" (подразумеваю выражение жалости и сочувствия) , когда её любимый Эраст вынужден был жениться на богатой вдове.
Про сравнение с "Барышней-крестьянкой" - эта повесть Пушкина (из "Повестей Белкина") является в некотором роде пародией на повесть Карамзина. Там девушка-дворянка, тоже по имени Лиза, переодевается крестьянкой, чтобы познакомится с сыном соседского помещика. Но заканчивается всё хорошо.
Дело было на Гомельщине в начале 20-го века. В то время в каждой речке водились русалки и черти. Блудная девка Оксана, дочь косого Вакулы, каждый вечер бегала на речку, типа полоскать бельё, а сама давно уже снюхалась с чёртом из соседнего хутора Грицько. Вот и в тот вечер понеслась она на всех порах, аж пятки засверкали, к своему хахалю, а порося не накормила--забыла. Свин долго ждал молча, но сколько же можно? И сложив лодочкой свою харю, и подняв её к небу, сначала застенчиво, а потом уже с придыхом--забазлал на весь хутор, так что все девки, которые ходили парочками под за кустиками, разбежались, с ещё более громким визгом, во все стороны и давай упорно молиться, чтобы чёрт не унёс. Свин поначалу оторопел от этой серенады минуту и принялся за старое. Вакула в это время сопел в обе дырочки, уткнув свою морду в остатки салата из помидор и сала, после того, как незадолго до этого, хватаясь за что попадя, уплёлся от него кум Дмитро. Где в это время таскали черти Вакулину жёнку Домаху--только чёрт знает! Побазлав ещё немного, свинко, не долго думая, выломал хлипкую дверку и побежал--куда шары глядят. Чёрт в широких шароварах, по имени Грицько, в это время качал свою Оксанку на большом сучке ветлы, которая раскинула свои космы над глубоким омутом. Солнце уже давно село на покой и над всем хутором стояла пряная, парная, с пересвистом перепелов, благодать. Грицько до ужаса боялся тех самых чертей, которые в избытке водились в водах реки, но виду не показывал, продолжал молча раскачивать, заливаюшуюся громким смехом, Оксану. Она никого не боялась, уже привыкла, не то видела.. . А порося никого не видел, только котяру и сцобак, но они его и не интересовали. Ему бы пожрать чего, а нету. Не порядок! И тогда, сломя голову, понёсся тот порося во все стороны. Недолго так нёсся: егоная башка натолкнулась на что-то твёрдое и, запатавшись в каких-то тряпках, с грохотом обрушилась в воду. Сверху ещё что-то упало, но уже помягче. Дикие вопли, не пойми кого, нарушили покой не только русалок, чертей всех мастей, но и заставили оторвать свою морду от стола Вакулы. Домаха тоже уже шла в это время с гостей до хаты и столкнувшись у порога с Вакулой, ухватив того за бока, затолкала обратно от греха подальше. Месяц мирно светил над хутором. Где-то что-то булькало, но не лаяло и не мычало. Это черти тащили на дно несчастную Оксану и впридачу захватили кусок сала, коим тоже не брезговали. Только одиноко лил слёзы, сидя на берегу, Грицько, вспоминая свою любимую Оксанку, которая не удосужилась накормить нетерпеливого свинаря, от которого и приключилась сия история.
работу, пахал хорошо землю и вел всегда трезвую жизнь. Но скоро по смерти его жена и дочь обедняли". Это в смысле материальном.
В духовном же смысле Лиза стала "бедной" (подразумеваю выражение жалости и сочувствия) , когда её любимый Эраст вынужден был жениться на богатой вдове.
Про сравнение с "Барышней-крестьянкой" - эта повесть Пушкина (из "Повестей Белкина") является в некотором роде пародией на повесть Карамзина. Там девушка-дворянка, тоже по имени Лиза, переодевается крестьянкой, чтобы познакомится с сыном соседского помещика. Но заканчивается всё хорошо.
каждой речке водились русалки и черти. Блудная девка Оксана, дочь косого Вакулы,
каждый вечер бегала на речку, типа полоскать бельё, а сама давно уже снюхалась
с чёртом из соседнего хутора Грицько. Вот и в тот вечер понеслась она на всех
порах, аж пятки засверкали, к своему хахалю, а порося не накормила--забыла.
Свин долго ждал молча, но сколько же можно? И сложив лодочкой свою харю, и
подняв её к небу, сначала застенчиво, а потом уже с придыхом--забазлал на весь
хутор, так что все девки, которые ходили парочками под за кустиками,
разбежались, с ещё более громким визгом, во все стороны и давай упорно
молиться, чтобы чёрт не унёс. Свин поначалу оторопел от этой серенады
минуту и принялся за старое. Вакула в это время сопел в обе дырочки, уткнув
свою морду в остатки салата из помидор и сала, после того, как незадолго до
этого, хватаясь за что попадя, уплёлся от него кум Дмитро. Где в это время
таскали черти Вакулину жёнку Домаху--только чёрт знает! Побазлав ещё немного,
свинко, не долго думая, выломал хлипкую дверку и побежал--куда шары глядят.
Чёрт в широких шароварах, по имени Грицько, в это время качал свою Оксанку на
большом сучке ветлы, которая раскинула свои космы над глубоким омутом. Солнце
уже давно село на покой и над всем хутором стояла пряная, парная, с
пересвистом перепелов, благодать. Грицько до ужаса боялся тех самых чертей,
которые в избытке водились в водах реки, но виду не показывал, продолжал молча
раскачивать, заливаюшуюся громким смехом, Оксану. Она никого не боялась, уже
привыкла, не то видела.. . А порося никого не видел, только котяру и сцобак, но
они его и не интересовали. Ему бы пожрать чего, а нету. Не порядок! И тогда,
сломя голову, понёсся тот порося во все стороны. Недолго так нёсся: егоная
башка натолкнулась на что-то твёрдое и, запатавшись в каких-то тряпках, с
грохотом обрушилась в воду. Сверху ещё что-то упало, но уже помягче. Дикие
вопли, не пойми кого, нарушили покой не только русалок, чертей всех мастей, но
и заставили оторвать свою морду от стола Вакулы. Домаха тоже уже шла в это
время с гостей до хаты и столкнувшись у порога с Вакулой, ухватив того за бока,
затолкала обратно от греха подальше. Месяц мирно светил над хутором. Где-то
что-то булькало, но не лаяло и не мычало. Это черти тащили на дно несчастную
Оксану и впридачу захватили кусок сала, коим тоже не брезговали. Только одиноко
лил слёзы, сидя на берегу, Грицько, вспоминая свою любимую Оксанку, которая не
удосужилась накормить нетерпеливого свинаря, от которого и приключилась сия
история.