Салтыкова-Щедрина читать трудно, скучно.. . История такова: Брудастый Демеитнй Варламович (Органчик) - глуповс-кий градоначальник. При первом же появлении "пересек уйму ямщиков" и ошеломил представлявшихся ему чиновников воз-гласом: "Не потерплю! " Ограничиваясь и в дальнейшем повто-рением этой единственной фразы, он поверг всех в ужас. Зага-дочность поведения Брудастого нашла неожиданное объясне-ние: у пего в голове был органчик исполнять "не-трудные музыкальные пьесы" - "Раззорю! " и "Не потерплю! ". Отвечая на упреки в "преувеличении", Щедрин писал: "Ведь не в том дело, что у Брудастого в голове оказался органчик, наи-грывавший романсы: "Не потерплю! " и "РаззорюГ, а в том, что есть люди, которых все существование исчерпывается этими двумя романсами. Есть такие люди или нет? " Глуповцы - обитатели города, образ которого впервые по-явился в начале 1860-х гг. в очерках писателя Тлупов и глу-повцы" и Тлуповское распутство", запрещенных цензурой. Глу-повцы, как пояснил Щедрин в полемике с критиками книги, - это "народ исторический", то есть реальный, не идеализирован-ный, "люди, как и все другие, с тою только оговоркою, что при-родные их свойства обросли массой наносных атомов.. .Поэто-му о действительных "свойствах" и речи нет, а есть.. .только о наносных атомах". Эти "атомы" - пассивность, невежество, "на-чальстволюбие", забитость, легковерие к вспыш-кам слепой ярости и жестокости - изображены сатириком в крайне гиперболизированном виде. Глуповец - "человек, ко-торому с изумительным постоянством долбят голову и кото-рый, разумеется, не может прийти к другому результату, кроме ошеломления". Проявление же иных "свойств" имеет для их об-ладателей самые трагические последствия. Судьбы Ионки Ко-зыря, автора книги "Письма к другу о водворении на земле доб-родетели", дворянского сына Ивашки Фарафонтьева, который был посажен на цепь и "умре" за "хульные слова", что "всем-де людям в еде равная потреба.. .и кто-де ест много, пускай делит-ся с тем, кто ест мало", учителя Липкина и других "вольнодум-цев" составляют глуповский "либеральный мартиролог".
А.П. Чехов и В.М. Шукшин - это очень интересные мастера коротких рассказов, но в то же время они очень непохожи друг на друга. Если Чехов часто, особенно в молодые годы, писал, чтобы насмешить, то Шукшин не преследовал одну только эту цель. Герои рассказов Шукшина - советские люди, живущие по советским законам и моральным устоям, и сатира или юмор для Шукшина не являются самоцелью. Сопоставляя героев двух этих мастеров рассказа, надо это понимать.
Чтобы сопоставить рассказы А.П.Чехова и В.М.Шукшина, надо основываться на том, что они написаны в разные эпохи, о людях разных сословий и положений в обществе, т.е. они повествуют о совершенно разных реалиях.
И если рассказ Чехова о встрече тонкого с толстым представляет собою едкую сатиру на пороки общества, которые ему, как врачу, открываются во всем их уродстве, то у Шукшина изображен совершенно иной герой - человек с чувством собственного достоинства, готовый искать справедливость и бороться за неё.
Да, Чехов смеется и заставляет читателя смеяться над угодливостью, чинопочитанием, дошедшем до абсурда, над рабским сознанием "тонкого".
У Шукшина же другая идея. В описанной ситуации, в общем-то, никому не до смеха, ведь задеты гордость и самолюбие хорошего человека. Его действия по восстановлению справедливости заслуживают уважения. Над кем здесь можно посмеяться? Над хамством продавщицы Розы? Над "плохими дядями и тетями"? Можно, но это будет смех сквозь слезы.
История такова:
Брудастый Демеитнй Варламович (Органчик) - глуповс-кий градоначальник. При первом же появлении "пересек уйму ямщиков" и ошеломил представлявшихся ему чиновников воз-гласом: "Не потерплю! " Ограничиваясь и в дальнейшем повто-рением этой единственной фразы, он поверг всех в ужас. Зага-дочность поведения Брудастого нашла неожиданное объясне-ние: у пего в голове был органчик исполнять "не-трудные музыкальные пьесы" - "Раззорю! " и "Не потерплю! ". Отвечая на упреки в "преувеличении", Щедрин писал: "Ведь не в том дело, что у Брудастого в голове оказался органчик, наи-грывавший романсы: "Не потерплю! " и "РаззорюГ, а в том, что есть люди, которых все существование исчерпывается этими двумя романсами. Есть такие люди или нет? " Глуповцы - обитатели города, образ которого впервые по-явился в начале 1860-х гг. в очерках писателя Тлупов и глу-повцы" и Тлуповское распутство", запрещенных цензурой. Глу-повцы, как пояснил Щедрин в полемике с критиками книги, - это "народ исторический", то есть реальный, не идеализирован-ный, "люди, как и все другие, с тою только оговоркою, что при-родные их свойства обросли массой наносных атомов.. .Поэто-му о действительных "свойствах" и речи нет, а есть.. .только о наносных атомах". Эти "атомы" - пассивность, невежество, "на-чальстволюбие", забитость, легковерие к вспыш-кам слепой ярости и жестокости - изображены сатириком в крайне гиперболизированном виде. Глуповец - "человек, ко-торому с изумительным постоянством долбят голову и кото-рый, разумеется, не может прийти к другому результату, кроме ошеломления". Проявление же иных "свойств" имеет для их об-ладателей самые трагические последствия. Судьбы Ионки Ко-зыря, автора книги "Письма к другу о водворении на земле доб-родетели", дворянского сына Ивашки Фарафонтьева, который был посажен на цепь и "умре" за "хульные слова", что "всем-де людям в еде равная потреба.. .и кто-де ест много, пускай делит-ся с тем, кто ест мало", учителя Липкина и других "вольнодум-цев" составляют глуповский "либеральный мартиролог".
А.П. Чехов и В.М. Шукшин - это очень интересные мастера коротких рассказов, но в то же время они очень непохожи друг на друга. Если Чехов часто, особенно в молодые годы, писал, чтобы насмешить, то Шукшин не преследовал одну только эту цель. Герои рассказов Шукшина - советские люди, живущие по советским законам и моральным устоям, и сатира или юмор для Шукшина не являются самоцелью. Сопоставляя героев двух этих мастеров рассказа, надо это понимать.
Чтобы сопоставить рассказы А.П.Чехова и В.М.Шукшина, надо основываться на том, что они написаны в разные эпохи, о людях разных сословий и положений в обществе, т.е. они повествуют о совершенно разных реалиях.
И если рассказ Чехова о встрече тонкого с толстым представляет собою едкую сатиру на пороки общества, которые ему, как врачу, открываются во всем их уродстве, то у Шукшина изображен совершенно иной герой - человек с чувством собственного достоинства, готовый искать справедливость и бороться за неё.
Да, Чехов смеется и заставляет читателя смеяться над угодливостью, чинопочитанием, дошедшем до абсурда, над рабским сознанием "тонкого".
У Шукшина же другая идея. В описанной ситуации, в общем-то, никому не до смеха, ведь задеты гордость и самолюбие хорошего человека. Его действия по восстановлению справедливости заслуживают уважения. Над кем здесь можно посмеяться? Над хамством продавщицы Розы? Над "плохими дядями и тетями"? Можно, но это будет смех сквозь слезы.