Ватсон: – А вы хотите сказать, что не читаете? Это же Диккенс.
Холмс: – Не читал, не читаю и не собираюсь читать, я вообще не читаю беллетристику.
Ватсон: – Ну, а история, философия?
Холмс: – История, философия – в руки не беру.
Ватсон: – Ну, а как же Аристотель, Жанна Д'Арк, Коперник?
Холмс: – Коперник – знакомая фамилия. Что он сделал?
Ватсон: – Боже мой! Так ведь это же он открыл, что Земля вращается вокруг Солнца. Или этот факт вам тоже неизвестен?
Холмс: – Но мои глаза говорят мне, что скорее Солнце вращается вокруг Земли. Впрочем, может быть, он и прав, ваш... Как его? Коперник.
Ватсон: – Простите меня, Холмс. Вы человек острого ума, это сразу видно. Вы превосходно знаете химию. Как же вы не знаете вещей, которые известны каждому школьнику?
Холмс: – Ну, когда я был школьником, я это знал, а потом основательно забыл.
Ватсон: – Вы что, хвастаетесь своим невежеством?
Холмс: – А вы, Ватсон, вы можете отличить грязь на Риджент-стрит от грязи на Пикадилли? Или пепел гаванской сигары от пепла манильской? Или можете мне сказать, что написано в третьем параграфе Уложения о наказаниях Британской империи? Можете?
Ватсон: – Но ведь я говорю об элементарных вещах, которые знает каждый.
Холмс: – Но я-то не каждый, Ватсон, поймите! Человеческий мозг – это пустой чердак, куда можно набить всё, что угодно, дурак так и делает: тащит туда нужное и ненужное. И, наконец, наступает момент, когда самую необходимую вещь туда уже не запихнёшь, или она запрятана так далеко, что её не достанешь. Я делаю по-другому. В моем чердаке только необходимые мне инструменты. Их много, но они в идеальном порядке и всегда под рукой. А лишнего хлама мне не нужно.
Ватсон: – Учение Коперника, по-вашему, хлам?
Холмс: – Хорошо. Допустим, Земля вращается вокруг Солнца.
Ватсон: – То есть... То есть, как – "допустим"?
Холмс: – Земля вращается вокруг Солнца. Но мне в моём деле это не пригодится.
Ватсон: – Как ужасно было бы жить в мире, где не с кем было бы поговорить о поэзии, о живописи, о политике. Где каждый знает только то, что ему нужно для дела.
Зима изображается как злая ворчливая старуха, пытающаяся остаться подольше и еще покомандовать. А весна здесь юная, озорная и веселая. Она несет с собой шум, звон жаворонков, смех и радость. Тютчев использует такой художественный прием, как аллитерация, и читатель как будто слышит звуки весны.
На наших глазах происходит настоящая битва. Мы чувствуем эту борьбу потому, что Тютчев использует много глаголов: зима злится, хлопочет, ворчит; весна стучится, хохочет, шумит. Вся природа на стороне весны
Холмс: – Мистер Ватсон!
Ватсон: – Да-да?
Холмс: – Это роман?
Ватсон: – Да.
Холмс: – Вы что, читаете романы?
Ватсон: – А вы хотите сказать, что не читаете? Это же Диккенс.
Холмс: – Не читал, не читаю и не собираюсь читать, я вообще не читаю беллетристику.
Ватсон: – Ну, а история, философия?
Холмс: – История, философия – в руки не беру.
Ватсон: – Ну, а как же Аристотель, Жанна Д'Арк, Коперник?
Холмс: – Коперник – знакомая фамилия. Что он сделал?
Ватсон: – Боже мой! Так ведь это же он открыл, что Земля вращается вокруг Солнца. Или этот факт вам тоже неизвестен?
Холмс: – Но мои глаза говорят мне, что скорее Солнце вращается вокруг Земли. Впрочем, может быть, он и прав, ваш... Как его? Коперник.
Ватсон: – Простите меня, Холмс. Вы человек острого ума, это сразу видно. Вы превосходно знаете химию. Как же вы не знаете вещей, которые известны каждому школьнику?
Холмс: – Ну, когда я был школьником, я это знал, а потом основательно забыл.
Ватсон: – Вы что, хвастаетесь своим невежеством?
Холмс: – А вы, Ватсон, вы можете отличить грязь на Риджент-стрит от грязи на Пикадилли? Или пепел гаванской сигары от пепла манильской? Или можете мне сказать, что написано в третьем параграфе Уложения о наказаниях Британской империи? Можете?
Ватсон: – Но ведь я говорю об элементарных вещах, которые знает каждый.
Холмс: – Но я-то не каждый, Ватсон, поймите! Человеческий мозг – это пустой чердак, куда можно набить всё, что угодно, дурак так и делает: тащит туда нужное и ненужное. И, наконец, наступает момент, когда самую необходимую вещь туда уже не запихнёшь, или она запрятана так далеко, что её не достанешь. Я делаю по-другому. В моем чердаке только необходимые мне инструменты. Их много, но они в идеальном порядке и всегда под рукой. А лишнего хлама мне не нужно.
Ватсон: – Учение Коперника, по-вашему, хлам?
Холмс: – Хорошо. Допустим, Земля вращается вокруг Солнца.
Ватсон: – То есть... То есть, как – "допустим"?
Холмс: – Земля вращается вокруг Солнца. Но мне в моём деле это не пригодится.
Ватсон: – Как ужасно было бы жить в мире, где не с кем было бы поговорить о поэзии, о живописи, о политике. Где каждый знает только то, что ему нужно для дела.
Объяснение:
Объяснение:
Зима изображается как злая ворчливая старуха, пытающаяся остаться подольше и еще покомандовать. А весна здесь юная, озорная и веселая. Она несет с собой шум, звон жаворонков, смех и радость. Тютчев использует такой художественный прием, как аллитерация, и читатель как будто слышит звуки весны.
На наших глазах происходит настоящая битва. Мы чувствуем эту борьбу потому, что Тютчев использует много глаголов: зима злится, хлопочет, ворчит; весна стучится, хохочет, шумит. Вся природа на стороне весны