1. Доктор Пирогов и семья Мерцаловых. Здесь невозможно выделить одного главного героя произведения. Каждый персонаж сыграл свою особую роль в этом рассказе. И отец семейства, и добрейший доктор, и мальчик Гриша. Ведь именно его рассказом заканчивается все произведение, доктор стал для него примером доброты и милосердия в жизни. Заглавие говорит нам о том, что доктор Пирогов - это и есть душ и сердец многих несчастных семей, он и стал центральным персонажем этой истории.
2. Семья была на грани отчаяния. Денег нет, лекарств тоже, нищета, голод и холод их каморки. У отца нет работы, маленькая дочь сильно болеет, мать не отходит от нее. Два брата тоже еще малы, чтобы устроиться на работу. Они чем могут. Семья в унынии и горе. И кажется, что выхода нет.
Я же рос, как дикое деревцо в поле, — никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы.
Отец также поверил этому и делал иногда попытки заняться моим воспитанием, но попытки эти всегда кончались неудачей.
Он все более убеждался, что я — дурной, испорченный мальчишка, с черствым, эгоистическим сердцем, и сознание, что он должен, но не может заняться мною, должен любить меня, но не находит для этой любви угла в своем сердце, еще увеличивало его нерасположение.
Это решило исход дела; стало совершенно ясно, что в таком положении мальчишка не мог драться, а я, конечно, был слишком великодушен, чтобы воспользоваться его неудобным положением.
Валек указал мне моего отца с такой стороны, с какой мне никогда не приходило в голову взглянуть на него: слова Валека задели в моем сердце струну сыновней гордости; мне было приятно слушать похвалы моему отцу, да еще от имени Тыбурция, который «все знает»; но, вместе с тем, дрогнула в моем сердце и нота щемящей любви, смешанной с горьким сознанием: никогда этот человек не любил и не полюбит меня так, как Тыбурций любит своих детей.
2. Семья была на грани отчаяния. Денег нет, лекарств тоже, нищета, голод и холод их каморки. У отца нет работы, маленькая дочь сильно болеет, мать не отходит от нее. Два брата тоже еще малы, чтобы устроиться на работу. Они чем могут. Семья в унынии и горе. И кажется, что выхода нет.
Я же рос, как дикое деревцо в поле, — никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы.
Отец также поверил этому и делал иногда попытки заняться моим воспитанием, но попытки эти всегда кончались неудачей.
Он все более убеждался, что я — дурной, испорченный мальчишка, с черствым, эгоистическим сердцем, и сознание, что он должен, но не может заняться мною, должен любить меня, но не находит для этой любви угла в своем сердце, еще увеличивало его нерасположение.
Это решило исход дела; стало совершенно ясно, что в таком положении мальчишка не мог драться, а я, конечно, был слишком великодушен, чтобы воспользоваться его неудобным положением.
Валек указал мне моего отца с такой стороны, с какой мне никогда не приходило в голову взглянуть на него: слова Валека задели в моем сердце струну сыновней гордости; мне было приятно слушать похвалы моему отцу, да еще от имени Тыбурция, который «все знает»; но, вместе с тем, дрогнула в моем сердце и нота щемящей любви, смешанной с горьким сознанием: никогда этот человек не любил и не полюбит меня так, как Тыбурций любит своих детей.