Послуговуючись порадами Верлена, які він виклав у «Поетичному мистецтві.», спробуйте створити свій «пейзаж душі"​

Жила была обычная маленькая девочка Анюта. Она была большой фантазеркой. Постоянно думала о чем то , мечтала. И у нее была мечта, попасть в параллельный мир, в другую вселенную.
Однажды ночью когда все спали, а Анюта не спала она увидела в ночной мгле маленький, фиолетовый огонек который мелькал время от времени. Она была очень любопытной и пошла за ним. Огонек привел ее в зал к большому, широкому зеркалу, которое как Ане казалось было гораздо больше чем кажется. И вдруг огонек сквозь зеркало.
-Вот это да Аня.
И не успев попрощаться с родителями Аню как будто кто-то потащил в зеркало. Открыв свои болишие, голубые глаза Аня увидела небольшой фиолетово-пурпурный городок. И вдруг она почувствовала что кто-то дергает ее за платье, пижаму.
Здравствуй, Аня ей незнакомец.
Вы, вы кто?! И зачем вы меня сюда затащили?- ворчала она.
Тихо, тихо! На нас надвигаются злобные и кровожадные Хмуры!-сказал маленький, лиловый человечек.
А вы, что или кто такие?-спросила Аня.
Мы Филики, жители этой пурпурно-фиолетовой страны, Пурпурно Ляндии.-ответил на вопрос Филик.
Хорошо, но почему именно я и зачем?-задала еще один вопрос Анюта.
Ты очень большая фантазерка и как ты не фантазиркет ни кто! Аня нас!-Умолял Аню человечек.
Хорошо, я готова, но где мне жить, чем питаться и что одеть?- У нее было много вопросов, но на все вопросы Филики нашли ответы.
много дней. Аня была уже готова сражаться.
Когда пришло время войны Хмуры выпустили дракона, но к этому ни кто не был готов. Но Аня сумела отстоять эту войну и Хмуры навсегда заперлись в своих пещерах.
Аня вернулась к родителям, а Филики стали жить поживать, да добра нажывать!

Ну, Котик, сегодня ты играла, как никогда, – сказал Иван Петрович со слезами на глазах, когда его дочь кончила и встала. – Умри, Денис, лучше не напишешь.Все окружили её, поздравляли, изумлялись, уверяли, что давно уже не слыхали такой музыки, а она слушала молча, чуть улыбаясь, и на всей её фигуре было написано торжество.– Прекрасно! превосходно!– Прекрасно! – сказал и Старцев, поддаваясь общему увлечению. – Вы где учились музыке? – спросил он у Екатерины Ивановны. – В консерватории?– Нет, в консерваторию я ещё только собираюсь, а пока училась здесь, у мадам Завловской.– Вы кончили курс в здешней гимназии?– О нет! – ответила за неё Вера Иосифовна. – Мы приглашали учителей на дом, в гимназии же или в институте, согласитесь, могли быть дурные влияния; пока девушка растёт, она должна находиться под влиянием одной только матери.– А всё-таки в консерваторию я поеду, – сказала Екатерина Ивановна.– Нет, Котик любит свою маму. Котик не станет огорчать папу и маму.– Нет, поеду! Поеду! – сказала Екатерина Ивановна, шутя и капризничая, и топнула ножкой.А за ужином уже Иван Петрович показывал свои таланты. Он, смеясь одними только глазами, рассказывал анекдоты, острил, предлагал смешные задачи и сам же решал их и всё время говорил на своём необыкновенном языке, выработанном долгими упражнениями в остроумии и, очевидно, давно уже вошедшем у него в привычку: большинский, недурственно, покорчило вас благодарю…Но это было не всё. Когда гости, сытые и довольные, толпились в передней, разбирая свои пальто и трости, около них суетился лакей Павлуша, или, как его звали здесь, Пава, мальчик лет четырнадцати, стриженый, с полными щеками.– А ну-ка, Пава, изобрази! – сказал ему Иван Петрович.Пава стал в позу, поднял вверх руку и проговорил трагическим тоном:– Умри, несчастная!И все захохотали.