Пением своим "лаская"ухо, Словно старый, хриплый граммофон, В комнате резвилась Цокотуха И попала, бедная, в плафон. Заметалась, пуще зазудела... Ей бы успокоиться, присесть, И подумать:"Раз я залетела В эту штуку, значит, выход есть". И нашла бы Муха выход сразу, Посмотри она чуток наверх, Да не дал, видать, Господь ей разум И навёл сердешную на грех. Пленница лишь яростней кружилась, Билась о стекло ещё сильней. До того, бедняжка, уморилась, Что пришлось коньки отбросить ей. Случай этот вовсе не случаен, И хотя он взят из жизни мух, Мы и средь людей порой встречаем Всё таких же глупых "цокотух", Что при неудачах вечно стонут, Паникуют и судьбу бранят, Вспоминают про петлю и омут, Головой об стенку норовят. Им, во избежание прорухи, Хочется мне дать простой совет: Вспоминайте иногда о Мухе, Сгинувшей зазря во цвете лет. Что бы ни стряслось - не унывайте, И покроет беды трын-трава. Ну, а главное - не забывайте, Для чего дана вам голова!
Пением своим "лаская"ухо,
Словно старый, хриплый граммофон,
В комнате резвилась Цокотуха
И попала, бедная, в плафон.
Заметалась, пуще зазудела...
Ей бы успокоиться, присесть,
И подумать:"Раз я залетела
В эту штуку, значит, выход есть".
И нашла бы Муха выход сразу,
Посмотри она чуток наверх,
Да не дал, видать, Господь ей разум
И навёл сердешную на грех.
Пленница лишь яростней кружилась,
Билась о стекло ещё сильней.
До того, бедняжка, уморилась,
Что пришлось коньки отбросить ей.
Случай этот вовсе не случаен,
И хотя он взят из жизни мух,
Мы и средь людей порой встречаем
Всё таких же глупых "цокотух",
Что при неудачах вечно стонут,
Паникуют и судьбу бранят,
Вспоминают про петлю и омут,
Головой об стенку норовят.
Им, во избежание прорухи,
Хочется мне дать простой совет:
Вспоминайте иногда о Мухе,
Сгинувшей зазря во цвете лет.
Что бы ни стряслось - не унывайте,
И покроет беды трын-трава.
Ну, а главное - не забывайте,
Для чего дана вам голова!