Стихотворение содержит ряд противопоставлений: свободная природа - скованный властью поэт-изгнанник, холодность - пламенность, бесчувствие - страдание. Но поэт не отдал бы своих страданий за безмятежность, не променял бы тяжкую участь изгнанника на холодное блаженство. Поэтика Жанр - элегия. Стихотворный метр - четырёхстопный дактиль, система рифмовки - перекрёстная, дактилические рифмы. Основной приём стихотворения - аллегория. Автор ведёт воображаемый диалог с тучами, плывущими по небу. Он соотносит свою судьбу с движением туч. Возникает образ странника, одиноко бредущего по дорогам жизни. В стихотворении сливаются две важнейшие лермонтовские темы: свободы и одиночества. В первой строфе образы туч и лирического героя сопоставлены, а во второй строфе они резко противопоставляются: тучам чужды страсти и страдания, они - "вечно холодные, вечно свободные". Этот контраст подчёркивает трагическую несвободу, изгнанничество лирического героя. В риторических вопросах, которые герой задаёт тучам: Кто же вас гонит: судьбы ли решение? Зависть ли тайная? злоба ль открытая? Или на вас тяготит преступление? Или друзей клевета ядовитая? слышны те причины горечи и разочарования, которые заставляют самого героя покинуть родину и умчаться в чужие края. Тучки так же, как и герой, мчатся "с милого севера", но ими не руководит жестокий рок, в них нет души, они не испытывать боль. Причина их "бега" иная: Нет, вам наскучили нивы бесплодные... Чужды вам страсти и чужды страдания; Вечно холодные, вечно свободные, Нет у вас родины, нет вам изгнания. Поэт использует также выразительные эпитеты, синтаксические повторы, инверсии ("Тучки небесные, вечные странники, / Степью лазурною, цепью жемчужною..."). Это придаёт стихотворению лиризм и напевность.
II-VI главы романа можно озаглавить «Визиты петербургских приятелей» . Эти главы в некотором роде контрастно полемизируют с «лежанием » Обломова. Все его приятели приходят к нему из внешнего мира, оттуда, где покой нарушен, где бесконечная беготня и суета.
Они рассказывают о своей жизни, о новостях, зовут Обломова на первомайские гулянья в Екатерингоф. Тот отнекивается, ссылаясь то на дождь, то на ветер, то на дела.
Так появляется проблема «Обломов и другой» . Каждый из них - это «другой» , не такой, как Обломов, и каждый «другой» символизирует какую-либо форму человеческой деятельности.
К Обломову автор относится совсем не так, как к другим героям романа - гостям обломовского поместья. Волков, Судьбинский, Алексеев, Пенкин, Тарантьев — все эти дешевые господа — яркие представители местного светского общества, «с чинами и званиями» . Их традиционное посещение просто чуждо пониманию главного героя.
Волков-светский франт. Каждый его день состоит из несончаемых визитов и всевозможных развлечений. Такая жизнь кажется Обломову пустой и ничтожной. Обломов предпочитает оставаться дома, но не"раздроблять" и "не рассыпать"свою жизнь в светской суете.
Судьбинский-преуспевающий чиновник. Вот, что Оломов думает о нем: "Увяз, любезный друг, по уши увяз И проживёт свой век, и не пошевелится в нём многое-многое... Несчастный".Бездуховная жизнь чиновника, по мнению Обломова, также убивает человеческую душу, как и пустая светская жизнь.
Пенкин-модный литератор, представитель обличительной, но поверхностной литературы.
Пришел Алексеев - человек, потерявший свое лицо в суетной жизни. После трех лиц («светского льва» , чиновника, писателя) , имевших хоть какую-нибудь индивидуальную черту, Алексеев не имел своего лица. Для окончательной характеристики Алексеева автор использует мнение слуги Захара: «Он долго думал, долго ловил какую-нибудь угловатую черту, за которую можно было бы зацепиться, в наружности, в манерах или в характере этого лица, наконец, махнув рукой, выражался так: «А у этого ни кожи, ни рожи, ни ведения! » Появлением такого обезличенного типа автор подводит итог под наблюдением за социальными типами. И прав Обломов, когда восклицает: «А где же здесь человек? - Человека-то нет! »
По мере знакомства с гостями Обломова, понимаешь, что, возможно, главный герой прав в своем отношении к ним. Все они – тоже обломовцы, несмотря на кажущуюся противоположность ему. Они лишь создают видимость деятельности, в то время как на самом деле не делают ничего.
II-VI главы романа можно озаглавить «Визиты петербургских приятелей» . Эти главы в некотором роде контрастно полемизируют с «лежанием » Обломова. Все его приятели приходят к нему из внешнего мира, оттуда, где покой нарушен, где бесконечная беготня и суета.
Они рассказывают о своей жизни, о новостях, зовут Обломова на первомайские гулянья в Екатерингоф. Тот отнекивается, ссылаясь то на дождь, то на ветер, то на дела.
Так появляется проблема «Обломов и другой» . Каждый из них - это «другой» , не такой, как Обломов, и каждый «другой» символизирует какую-либо форму человеческой деятельности.
К Обломову автор относится совсем не так, как к другим героям романа - гостям обломовского поместья. Волков, Судьбинский, Алексеев, Пенкин, Тарантьев — все эти дешевые господа — яркие представители местного светского общества, «с чинами и званиями» . Их традиционное посещение просто чуждо пониманию главного героя.
Волков-светский франт. Каждый его день состоит из несончаемых визитов и всевозможных развлечений. Такая жизнь кажется Обломову пустой и ничтожной. Обломов предпочитает оставаться дома, но не"раздроблять" и "не рассыпать"свою жизнь в светской суете.
Судьбинский-преуспевающий чиновник. Вот, что Оломов думает о нем: "Увяз, любезный друг, по уши увяз И проживёт свой век, и не пошевелится в нём многое-многое... Несчастный".Бездуховная жизнь чиновника, по мнению Обломова, также убивает человеческую душу, как и пустая светская жизнь.
Пенкин-модный литератор, представитель обличительной, но поверхностной литературы.
Пришел Алексеев - человек, потерявший свое лицо в суетной жизни. После трех лиц («светского льва» , чиновника, писателя) , имевших хоть какую-нибудь индивидуальную черту, Алексеев не имел своего лица. Для окончательной характеристики Алексеева автор использует мнение слуги Захара: «Он долго думал, долго ловил какую-нибудь угловатую черту, за которую можно было бы зацепиться, в наружности, в манерах или в характере этого лица, наконец, махнув рукой, выражался так: «А у этого ни кожи, ни рожи, ни ведения! » Появлением такого обезличенного типа автор подводит итог под наблюдением за социальными типами. И прав Обломов, когда восклицает: «А где же здесь человек? - Человека-то нет! »
По мере знакомства с гостями Обломова, понимаешь, что, возможно, главный герой прав в своем отношении к ним. Все они – тоже обломовцы, несмотря на кажущуюся противоположность ему. Они лишь создают видимость деятельности, в то время как на самом деле не делают ничего.