.Про що замислювався Хіггінс із п’єси «Пігмаліон», коли розпочинав експеримент?а)про те, що скаже батько дівчини; б)що буде роботи Еліза далі;в)що скажуть у світі; г)як зробити з квіткарки герцогиню;7.Схарактеризуйте один із образів (з творів цієї теми), який вам найбільше запам’ятався.8.Розгорнута відповідь на запитання: «Чи важливе досконале володіння мовою для успішного життя»(за твором «Пігмаліон»)
ответ: главные
объяснение:
юный вакуум-сварщик юра бородин отстал от своей группы, которая отправилась работать на один из спутников сатурна. чтобы попасть на сатурн, юра становится стажером на фотонном космическом корабле "тахмасиб". по пути его ждут захватывающие приключения в различных уголках солнечной системы вместе с инспектором международного космических сообщений владимиром юрковским, капитаном корабля алексеем быковым, штурманом михаилом крутиковым и бортинженером иваном жилиным, которые хорошо знакомы читателям по другим книгам братьев стругацких.
владимир юрковский отправляется в полет уже не в качестве исследователя, а как генеральный инспектор мукса (международного космических сообщений) . капитаном корабля выступает его старый приятель алексей быков, навигатором — михаил крутиков, борт-инженером — иван жилин.
к ним на корабль напросился молодой стажер-сварщик, который отстал от своей группы, отправившейся на один из спутников сатурна. по пути инспектору юрковскому нужно посетить несколько космических баз.
Посидеть Поразительно, но шукшинская мысль о том, что книги выстраивают судьбы людей, напрямую относится к автору этой статьи. Однажды, войдя в мир Шукшина, Анатолий Дуров действительно выстроил свою жизнь заново. Будучи актером Ставропольского драматического театра, он поставил спектакль по пьесе Василия Шукшина «До третьих петухов» и… спустя годы оказался весьма известным в российских литературных кругах шукшиноведом. Но прежде Анатолий Андреевич защитил кандидатскую диссертацию по Шукшину, стал доцентом кафедры культурологии и библиотековедения СГУ, пять раз (с 1989 года) выезжал на родину Шукшина (знаменитые Шукшинские чтения), публиковался в престижном научном сборнике Шеффилдского университета. Сейчас готовит новую работу о Шукшине, в основу которой легли его беседы с алтайскими друзьями Василия Макаровича.
Его ждали. Классики надеялись. Лев Толстой, говоря об упадке поэтического творчества, писал Страхову: «…Это даже не упадок, а смерть с залогом возрождения в народности…» Одним из оправдавших надежды стал Василий Макарович Шукшин. Его «чудики» превратились в лирических героев нации. Клуб высоколобых присвоил ему титул «последнего классика». Народ отметил его уход воскрешением карнавала в классическом русском изводе, где смех и грех нераздельны.
Шукшин истинный герой неофициальной народной культуры, которая так разительно отличается от своего официального двойника. Это культура «большого опыта», в котором живет «большая память» о великой общности народов. Именно это свойство шукшинского таланта позволило пакистанскому писателю Фаиза Ахмеду Фаиза сказать: «Типы его сельских жителей поистине универсальны. С поправкой на местные условия я бы мог без труда переселить героев Шукшина в пакистанскую деревню».
Чтобы прийти к такому универсализму, Шукшину пришлось произвести поистине коперниковский переворот: превратить народную культуру из объекта этнографического интереса в предмет порождения своей собственной личности. Творчество Шукшина стало выражением не взаимоотношений с народной культурой, где подвиг – норма, а главная ценность – бесстрашие.
Для достижения бесстрашия народная культура выработала путь органического единства смеха, мысли и слез (и плакать, и смеяться, и понимать). Осознающая себя личность, вступая на этот путь, сталкивается с серьезнейшими проблемами. Ее тянет пойти либо по пути чисто мысли, либо по пути смеха. Слезный же путь становится неразрешимой проблемой и неистощимой темой для дискуссий. По их существу Шукшин однажды высказался прямо и без обиняков: «Жалеть… Нужно или не нужно жалеть – так ставят во фальшивые люди. Ты еще найди силы Слабый, но притворный выдумает, что надо уважать. Жалеть и значит уважать, но еще больше».
Шукшину вера в непогрешимость народного гения. Когда он понял, что самым страшным для него является осмеяние («самое оскорбительное, что есть в запасе у человека, – смех в спину себе»), он повернулся и взглянул смеху в лицо. При трагическом разрыве идеала и действительности это было своего рода подвигом. Он и совершил этот подвиг юродивого, возродив трагический вариант смехового мира…
…Народ стремится не развести противоречия, а «обвенчать» их. Дураков (олицетворение Смеха) венчают с Правдой, богатырей (олицетворение Силы) – с Жалостью, атаманов (олицетворение Свободы) – с Совестью. Тот же, кто заводит с приглянувшейся ему ценностью непротиворечивые отношения (Свобода без Совести, Сила без Жалости, Правда без Смеха), немедленно пополняет сонмище носителей зла. Непротиворечивые отношения – удел слабого. Не случайно главной проблемой, мучавшей Шукшина, была проблема народной Силы, поиски ее источников.
Первый источник силы – связь. Именно идея «общего дела» Н. Федорова, додумавшегося, по словам Шукшина, «до и гениальной мысли: «Все люди братья», была тайным источником шукшинской универсальности.
Другой источник силы – полнота… «Книги выстраивают целые судьбы, – писал он в 1973 году. – В России книги выстраивают судьбу нации. И тут роль «ученых» (национальной элиты) в «общем деле» не только громадна и ответственна, но и никем не заменима».
Третьим источником Силы Шукшин считал покой. Русская культура (не Руси, а России) зачиналась в молчании «священно безмолвствующими»: Сергием Радонежским, Андреем Рублевым и другими. По-видимому, тут мы имеем дело с одним из глубинных архетипов народной культуры. В его свете знаменитая пушкинская фраза «народ безмолвствует» должна быть понята следующим образом: молчание – смерть с залогом будущего возрождения. В этом ряду стоит финал одного из поздних «невыдуманных рассказов» Шукшина, где автор идет за ужаснувшим его своим нечеловеческим терпением «умным, глубоко, тихо умным» человеком из народа: «Посидеть с ним