Мне кажется, что оправдать жестокий поступок Маттео Фальконе нельзя. Конечно, автор изображает корсиканцев с их настоящей сутью. Для них выдать человека полиции - равно предательству. Мальчик поступил плохо, он просто продался за вознаграждение. Если бы Маттео не убил своего сына, то он и сам бы считался предателем. Для него больше не было бы жизни на родной земле, ведь у них так считаются с родственными связями. Было бы не сладко и его супруге, ведь она - мать предателя. Для нас его поступок кажется диким, ведь мы привыкли, что родители всегда стоят горой за своего ребенка, кем бы он не был. Но на Корсике свои законы. И, тот народ, конечно, смог бы оправдать поступок Маттео, который защищал свою честь
Странно было читать эту книгу, впервые увидевшую свет в один год с «Туманностью Андромеды» Ивана Ефремова. Во-первых, потому, что обилием технических нелепиц, причудливых наукообразных, однако не вполне научных нагромождений она резко выделяется из общего потока тогдашней фантастической литературы – этакий советский стим-панк. Во-вторых, как-то уж слишком неприглядной, непричесанной выглядит в ней окружающая действительность: от мелких бытовых деталей до характеристик персонажей. И куда только бдительная идеологическая цензура смотрела? Как допустила, чтобы книга, столь явно порочащая наше социалистическое общество, вышла массовым тиражом в одной из самых популярных серий? Судите сами: единственный, по сути, симпатичный герой – мальчик-сирота, которого забулдыга-отец бросил на попечение мачехи – женщины хоть и доброй, но до крайности недалекой, как в те времена было принято говорить, забитой, темной. Со взрослыми Коле и его другу-пришельцу вообще не очень-то везет: то на равнодушного формалиста нарвутся, то на воинствующую серость, а то и вовсе на расчётливого подлеца – карьериста и хапугу. Даже добрый ученый Механтьев выглядит на фоне этих акул неким премудрым пескарем: то и дело норовит стушеваться, отступить, едва ли не расшаркавшись. И каково, представьте, было угодить в этот гадюшник разумному существу с далеких звезд? Словом, если это и сатира, то какая-то уж слишком не по-советски злая.
Начало книги напомнила спилберговского «Инопланетянина». С тою разницей, что роль нечистоплотных военных взяли на себя погрязшие в кумовстве, профанирующие свое ремесло бюрократы от науки – эти наши главные враги всего разумного, доброго, вечного, готовые пойти на любую низость ради очередной ступеньки служебной лестницы. Что-то подобное испытывал, читая «Дом на набережной» Юрия Трифонова. Страшные, оказывается, были времена – эти наши 50-е.
Во второй половине романа автор с легкостью неимоверной переворачивает все с ног на голову: жук в муравейнике сбрасывает овечью шкуру и становится хорьком в курятнике, да таким, что даже отпетые негодяи на его фоне начинают казаться едва ли не симпатягами. Лихой межзвездный экшн венчает пафосная пионергеройская концовка, и это несколько смазывает в целом положительное впечатление от романа. И все же заношу «Звездного человека» Александра Полещука в актив советской фантастики. Добротное и весьма достойное произведение.
Мне кажется, что оправдать жестокий поступок Маттео Фальконе нельзя. Конечно, автор изображает корсиканцев с их настоящей сутью. Для них выдать человека полиции - равно предательству. Мальчик поступил плохо, он просто продался за вознаграждение. Если бы Маттео не убил своего сына, то он и сам бы считался предателем. Для него больше не было бы жизни на родной земле, ведь у них так считаются с родственными связями. Было бы не сладко и его супруге, ведь она - мать предателя. Для нас его поступок кажется диким, ведь мы привыкли, что родители всегда стоят горой за своего ребенка, кем бы он не был. Но на Корсике свои законы. И, тот народ, конечно, смог бы оправдать поступок Маттео, который защищал свою честь
Странно было читать эту книгу, впервые увидевшую свет в один год с «Туманностью Андромеды» Ивана Ефремова. Во-первых, потому, что обилием технических нелепиц, причудливых наукообразных, однако не вполне научных нагромождений она резко выделяется из общего потока тогдашней фантастической литературы – этакий советский стим-панк. Во-вторых, как-то уж слишком неприглядной, непричесанной выглядит в ней окружающая действительность: от мелких бытовых деталей до характеристик персонажей. И куда только бдительная идеологическая цензура смотрела? Как допустила, чтобы книга, столь явно порочащая наше социалистическое общество, вышла массовым тиражом в одной из самых популярных серий? Судите сами: единственный, по сути, симпатичный герой – мальчик-сирота, которого забулдыга-отец бросил на попечение мачехи – женщины хоть и доброй, но до крайности недалекой, как в те времена было принято говорить, забитой, темной. Со взрослыми Коле и его другу-пришельцу вообще не очень-то везет: то на равнодушного формалиста нарвутся, то на воинствующую серость, а то и вовсе на расчётливого подлеца – карьериста и хапугу. Даже добрый ученый Механтьев выглядит на фоне этих акул неким премудрым пескарем: то и дело норовит стушеваться, отступить, едва ли не расшаркавшись. И каково, представьте, было угодить в этот гадюшник разумному существу с далеких звезд? Словом, если это и сатира, то какая-то уж слишком не по-советски злая.
Начало книги напомнила спилберговского «Инопланетянина». С тою разницей, что роль нечистоплотных военных взяли на себя погрязшие в кумовстве, профанирующие свое ремесло бюрократы от науки – эти наши главные враги всего разумного, доброго, вечного, готовые пойти на любую низость ради очередной ступеньки служебной лестницы. Что-то подобное испытывал, читая «Дом на набережной» Юрия Трифонова. Страшные, оказывается, были времена – эти наши 50-е.
Во второй половине романа автор с легкостью неимоверной переворачивает все с ног на голову: жук в муравейнике сбрасывает овечью шкуру и становится хорьком в курятнике, да таким, что даже отпетые негодяи на его фоне начинают казаться едва ли не симпатягами. Лихой межзвездный экшн венчает пафосная пионергеройская концовка, и это несколько смазывает в целом положительное впечатление от романа. И все же заношу «Звездного человека» Александра Полещука в актив советской фантастики. Добротное и весьма достойное произведение.
Объяснение: