“…Пока она не проявила никакого интереса, хотя с того времени, как она уехала из дома три месяца”
2. Лётчик высокого класса. Утратив работу, Бен, чтобы прокормить семью, берётся за небезопасную подводную съёмку акул.
“Где-то в глубине души Бен понимал, что мальчик чужой им обоим”. Был с ним “резким и немногословным”. Во время одного из очень редких проявлений великодушия Бен попробовал научить мальчика управлять самолётом, и хотя сын оказался очень и быстро освоил главные правила, “каждое замечание отца доводило его до слёз…”
3.Мальчику десять лет. Он чувствует себя одиноким: отец занят своей работой, мало уделяет ему внимания, не любит отвечать на его детские вопросы. Дэви ощущает превосходство отца над ним.
4.Мальчику плохо и от качки, и оттого, что отец говорит с ним “с раздражением”.
“У мальчика был очень несчастный вид”; Он отвечает на вопросы “тихим и застенчивым голосом, не похожим на грубоватые голоса американских ребят”; “Бен не умел утешать сына, но сказал правду”.
5.Отец не общается с сыном, он занят подготовкой к съёмке акул, только просит выполнять его поручения. Дэви подавлен, молчит, старается не задавать вопросов. Они вместе, но взаимопонимания нет. Но видно, что отец любит сына, заботится о нём.
у корабля были те самые паруса, имя которых звучало как издевательство; теперь они ясно и неопровержимо пылали с невинностью факта, опровергающего все законы бытия и здравого смысла. Мужчины, женщины, дети впопыхах мчались к берегу, кто в чем был; жители перекликались со двора в двор, наскакивали друг на друга, вопили и падали; скоро у воды образовалась толпа, и в эту толпу стремительно вбежала Ассоль. Пока ее не было, ее имя перелетало среди людей с нервной и угрюмой тревогой, с злобным испугом. Больше говорили мужчины; сдавленно, змеиным шипением всхлипывали остолбеневшие женщины, но если уж которая начинала трещать -- яд забирался в голову. Как только появилась Ассоль, все смолкли, все со страхом отошли от нее, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая, с лицом не менее алым, чем ее чудо, бес протянув руки к высокому кораблю. От него отделилась лодка, полная загорелых гребцов; среди них стоял тот, кого, как ей показалось теперь, она знала, смутно помнила с детства. Он смотрел на нее с улыбкой, которая грела и торопила. Но тысячи последних смешных страхов одолели Ассоль; смертельно боясь всего -- ошибки, недоразумений, таинственной и вредной помехи -- она вбежала по пояс в теплое колыхание волн, крича: -- Я здесь, я здесь! Это я! Тогда Циммер взмахнул смычком -- и та же мелодия грянула по нервам толпы, но на этот раз полным, торжествующим хором. От волнения, движения облаков и волн, блеска воды и дали девушка почти не могла уже различать, что движется: она, корабль или лодка -- все двигалось, кружилось и опадало. Но весло резко плеснуло вблизи нее; она подняла голову. Грэй нагнулся, ее руки ухватились за его пояс. Ассоль зажмурилась; затем, быстро открыв глаза, смело улыбнулась его сияющему лицу и, запыхавшись, сказала: -- Совершенно такой. -- И ты тоже, дитя мое! -- вынимая из воды мокрую драгоценность, сказал Грэй. -- Вот, я пришел. Узнала ли ты меня? Она кивнула, держась за его пояс, с новой душой и трепетно зажмуренными глазами. Счастье сидело в ней пушистым котенком. Когда Ассоль решилась открыть глаза, покачиванье шлюпки, блеск волн, приближающийся, мощно ворочаясь, борт "Секрета", -- все было сном, где свет и вода качались, кружась, подобно игре солнечных зайчиков на струящейся лучами стене. Не помня -- как, она поднялась по трапу в сильных руках Грэя. Палуба, крытая и увешанная коврами, в алых выплесках парусов, была как небесный сад. И скоро Ассоль увидела, что стоит в каюте -- в комнате, которой лучше уже не может быть.
1. “…Мать им не интересуется…”
“…Пока она не проявила никакого интереса, хотя с того времени, как она уехала из дома три месяца”
2. Лётчик высокого класса. Утратив работу, Бен, чтобы прокормить семью, берётся за небезопасную подводную съёмку акул.
“Где-то в глубине души Бен понимал, что мальчик чужой им обоим”. Был с ним “резким и немногословным”. Во время одного из очень редких проявлений великодушия Бен попробовал научить мальчика управлять самолётом, и хотя сын оказался очень и быстро освоил главные правила, “каждое замечание отца доводило его до слёз…”
3.Мальчику десять лет. Он чувствует себя одиноким: отец занят своей работой, мало уделяет ему внимания, не любит отвечать на его детские вопросы. Дэви ощущает превосходство отца над ним.
4.Мальчику плохо и от качки, и оттого, что отец говорит с ним “с раздражением”.
“У мальчика был очень несчастный вид”; Он отвечает на вопросы “тихим и застенчивым голосом, не похожим на грубоватые голоса американских ребят”; “Бен не умел утешать сына, но сказал правду”.
5.Отец не общается с сыном, он занят подготовкой к съёмке акул, только просит выполнять его поручения. Дэви подавлен, молчит, старается не задавать вопросов. Они вместе, но взаимопонимания нет. Но видно, что отец любит сына, заботится о нём.
у корабля были те самые паруса, имя которых звучало как издевательство; теперь они ясно и неопровержимо пылали с невинностью факта, опровергающего все законы бытия и здравого смысла. Мужчины, женщины, дети впопыхах мчались к берегу, кто в чем был; жители перекликались со двора в двор, наскакивали друг на друга, вопили и падали; скоро у воды образовалась толпа, и в эту толпу стремительно вбежала Ассоль. Пока ее не было, ее имя перелетало среди людей с нервной и угрюмой тревогой, с злобным испугом. Больше говорили мужчины; сдавленно, змеиным шипением всхлипывали остолбеневшие женщины, но если уж которая начинала трещать -- яд забирался в голову. Как только появилась Ассоль, все смолкли, все со страхом отошли от нее, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая, с лицом не менее алым, чем ее чудо, бес протянув руки к высокому кораблю. От него отделилась лодка, полная загорелых гребцов; среди них стоял тот, кого, как ей показалось теперь, она знала, смутно помнила с детства. Он смотрел на нее с улыбкой, которая грела и торопила. Но тысячи последних смешных страхов одолели Ассоль; смертельно боясь всего -- ошибки, недоразумений, таинственной и вредной помехи -- она вбежала по пояс в теплое колыхание волн, крича: -- Я здесь, я здесь! Это я! Тогда Циммер взмахнул смычком -- и та же мелодия грянула по нервам толпы, но на этот раз полным, торжествующим хором. От волнения, движения облаков и волн, блеска воды и дали девушка почти не могла уже различать, что движется: она, корабль или лодка -- все двигалось, кружилось и опадало. Но весло резко плеснуло вблизи нее; она подняла голову. Грэй нагнулся, ее руки ухватились за его пояс. Ассоль зажмурилась; затем, быстро открыв глаза, смело улыбнулась его сияющему лицу и, запыхавшись, сказала: -- Совершенно такой. -- И ты тоже, дитя мое! -- вынимая из воды мокрую драгоценность, сказал Грэй. -- Вот, я пришел. Узнала ли ты меня? Она кивнула, держась за его пояс, с новой душой и трепетно зажмуренными глазами. Счастье сидело в ней пушистым котенком. Когда Ассоль решилась открыть глаза, покачиванье шлюпки, блеск волн, приближающийся, мощно ворочаясь, борт "Секрета", -- все было сном, где свет и вода качались, кружась, подобно игре солнечных зайчиков на струящейся лучами стене. Не помня -- как, она поднялась по трапу в сильных руках Грэя. Палуба, крытая и увешанная коврами, в алых выплесках парусов, была как небесный сад. И скоро Ассоль увидела, что стоит в каюте -- в комнате, которой лучше уже не может быть.
Объяснение:
может это тебе
УДАЧИ.