1. с чего начинается повесть? с автора с пересказа вставной были с описания роскошеств летнего дня в малороссии 2. что происходит на мосту, когда по нему едет солопий черевик? он видит, как следующий за ним воз опрокидывается один из проезжающих мимо парубков восхищается его дочерью и затевает перебранку с его женой по нему проезжает богатая карета, в которой сидит нарядно одетая барышня 3. что узнает о ярмарке черевик, толкаясь меж возами? что в этом году она будет проходить с небывалым размахом что ярмарке в этом году было отведено проклятое место что ярмарку посетят знатные особы 4. о чем договариваются на ярмарке черевик с голопупенковым сыном о том, чтобы вместе с ним и его отцом раскинуть палатки о женитьбе голопупенкова сына на его дочери параске о том, чтобы глядеть в оба - ведь ярмарка стоит на проклятом месте 5. что за странное происшествие вскоре происходит на ярмарке? у черевика прямо из-под носа исчезают все его товары появляется красная свитка жена черевика внезапно пускается в пляс и не может остановиться 6. кому принадлежала эта красная свитка? колдуну лешему черту 7. каким образом удалось избавиться от свитки предыдущему последнему ее владельцу? он прочитал над ней молитву он он вернул ее черту он прочитал над ней молитву, а потом разрубил на куски 8. что черт «со свиною личиною» каждый год ищет на ярмарке? человека, которому проиграл свитку куски разрубленной свитки новую свитку 9. что произошло после того, как кум закончил рассказывать о проклятой свитке? кума упала в обморок от страха над этой посмеялись, и никто в нее не поверил разбилось окно, и выставилась страшная свиная рожа 10. кому попался последний кусок красной свитки? голопупенкову сыну солопию параске
Они были отданы по двенадцатому году в киевскую академию, потому что все почетные сановники тогдашнего времени считали необходимостью дать воспитание своим детям, хотя это делалось с тем, чтобы после совершенно позабыть его. они тогда были, как все поступавшие в бурсу, дики, воспитаны на свободе, и там уже они обыкновенно несколько шлифовались и получали что-то общее, делавшее их похожими друг на друга. старший, остап, начал с того свое поприще, что в первый год еще бежал. его возвратили, высекли страшно и засадили за книгу. четыре раза закапывал он свой букварь в землю, и четыре раза, отодравши его бесчеловечно, покупали ему новый. но, без сомнения, он повторил бы и в пятый, если бы отец не дал ему торжественного обещания продержать его в монастырских служках целые двадцать лет и не поклялся наперед, что он не увидит запорожья вовеки, если не выучится в академии всем наукам. < > с этого времени остап начал с необыкновенным старанием сидеть за скучною книгою и скоро стал наряду с лучшими. тогдашний род учения страшно расходился с образом жизни: эти схоластические, грамматические, риторические и логические тонкости решительно не прикасались к времени, никогда не применялись и не повторялись в жизни. < > остап бульба, несмотря на то что начал с большим старанием учить логику и даже богословие, никак не избавлялся неумолимых розг. естественно, что все это должно было как-то ожесточить характер и сообщить ему твердость, всегда отличавшую козаков. остап считался всегда одним из лучших товарищей. он редко предводительствовал другими в дерзких предприятиях -- обобрать чужой сад или огород, но зато он был всегда одним из первых, приходивших под знамена предприимчивого бурсака, и никогда, ни в каком случае, не выдавал своих товарищей. никакие плети и розги не могли заставить его это сделать. он был суров к другим побуждениям, кроме войны и разгульной пирушки; по крайней мере, никогда почти о другом не думал. он был прямодушен с равными. он имел доброту в таком виде, в каком она могла только существовать при таком характере и в тогдашнее время. он душевно был тронут слезами бедной матери, и это одно только его смущало и заставляло задумчиво опустить голову. меньшой брат его, андрий, имел чувства несколько живее и как-то более развитые. он учился охотнее и без напряжения, с каким обыкновенно принимается тяжелый и сильный характер. он был изобретательнее своего брата; чаще являлся предводителем довольно опасного предприятия и иногда с изобретательного ума своего умел увертываться от наказания, тогда как брат его остап, отложивши всякое попечение, скидал с себя свитку и ложился на пол, вовсе не думая просить о помиловании. он также кипел жаждою подвига, но вместе с нею душа его была доступна и другим чувствам. потребность любви вспыхнула в нем живо, когда он перешел за восемнадцать лет. женщина чаще стала представляться горячим мечтам его; он, слушая философические диспуты, видел ее поминутно, свежую, черноокую, нежную.
