Cочинение «Хлестаков и хлестаковщина»Образ Ивана Александровича Хлестакова - один из самых характерных и замечательных в творчестве Гоголя, "любимое дитя его фантазии". В нем сказалась страсть художника к гиперболе, преувеличениям почти гротескным, любовь к изображению "многосторонних" (в ноздревском смысле) характеров. И образ мыслей Ивана Александровича типичен для большинства героев Гоголя: алогичность, бессвязность его речей просто ошеломляют. И, конечно, с образом Хлестакова связана некоторая "чертовщина", налет фантастичности. Ну, действительно, не наваждение ли: солидный и опытный городничий принимает "фитюльку" за "значительное лицо". Мало того, весь город вслед за ним в припадке умопомрачения несет "ревизору" дань, умоляет о защите, старается "умаслить" этого ничтожного человечка. Сюжет комедии прост и гениален. Особая, гоголевская черта в нем - отсутствие со стороны мнимого ревизора каких-либо сознательных действий, чтобы обмануть чиновников. Он сам попадает в непредсказуемую ситуацию и ведет себя в соответствии с ней. Если бы Хлестаков был мошенником, глубина замысла исчезла бы Главное здесь то, что охваченные страхом чиновники сами себя обманывают ("сами себя высекли"). Но в такой ситуации на месте ревизора необходим человек, наделенный совсем особыми свойствами. Да нет, помилуйте. Свойства эти - самые обыкновенные. Ну, например, желание порисоваться, сыграть роль чуть повыше той, что человеку "предназначена". Ведь это же свойственно каждому из нас "хоть на минуту", по мнению Гоголя. Феерическая сцена вранья на приеме у городничего проявляет это качество героя с невиданной силой. Из служащего, который "только переписывает", он за несколько минут вырастает почти до "главнокомандующего", который "всякий день во дворец ездит". Хлестаков - гении вранья, он переживает свой звездный час. Гомерический размах ошарашивает присутствующих "тридцать пять тысяч курьеров" несутся во весь опор, чтобы разыскать героя, без него некому управлять департаментом. Солдаты при виде его "делают ружьем". Суп в кастрюльке едет к нему из Парижа. Во мгновенье ока, как сказочный джинн, он строит и рушит целый фантастический мир - мечту современного меркантильного века, где все измеряется сотнями и тысячами рублей. Речь Хлестакова отрывочна, он заговаривается, но скачет дальше во весь опор: "Да что, в самом деле? Я такой! Я не посмотрю ни на кого... Я говорю всем: "я сам себя знаю, сам. Я везде, везде...". Но что это? Все решится тоже как в сказке: "Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж..." Нет, нет, он уже опомнился: "Что ж я вру, я и позабыл, что живу в бельэтаже". Но сейчас его время. Он - герой-любовник, очаровывающий мать и дочь, зять городничего. Он - «значительное лицо», которому смиренно предлагают взятки. И с каждой взяткой Иван Александрович приметно меняется. Он входит во вкус. Он уже осознал себя в новой роли, и она герою по душе. Если у первого посетителя он застенчиво просит взаймы, оправдываясь: "в дороге издержался", то от Бобчинского и Добчинского он сразу требует: "Денег нет у вас?" И исчезает Хлестаков особенным образом. Это "фантасмагорическое лицо", "как лживый олицетворенный обман, унеслось вместе с тройкою бог весть куда" (Гоголь). Ведь это лишь мираж, призрак, порожденный нечистой совестью и страхом. Итак, что же такое "хлестаковщина"? Это воплощение желания сыграть роль повыше той, что тебе предназначена, но и воплощение пустоты существования. Ничтожество, возведенное в N-ную степень, "возникшая до высшей степени пустота", по удивительному выражению Гоголя. Да, прекрасен образ Хлестакова - великое создание Гоголя. Он весь вдохновение, полет. Это собрание многих качеств. В нем и маленький чиновник, и великий фантазер, и простодушный человечек, вдохновенно и счастливо лгущий. Но это и символическое, обобщенное изображение современного русского человека, "которой стал весь ложь, уже даже сам того не замечая". (Н.В. Гоголь).
Наверное, художественное произведение начинается с возникновения в воображении писателя ряда образов, связанных с событиями, некогда взволновавшими его. Из глубины сердца, из потаенных уголков памяти поднимаются картины исторического или воображаемого будущего. Задача писателя — выстроить эти картины и образы в одно гармоничное целое. Мне кажется, даже необязательно делать плавные переходы в форме произведения. Иной раз достаточно так называемого внутреннего сюжета, когда внешне совершенно разные моменты внутренне, психологически связаны между собой. Приемов много, все не перечислишь. Мир литературы также многообразен, изменчив, часто удивителен, а порой парадоксален, как настоящий, окружающий нас мир людей, предметов и природы. Особенность композиции книги И. С. Шмелева “Лето Господне”, я считаю, именно в неуловимости и неопределенности жанра повествования. Много лет литературные критики и литературоведы называют его произведение то романом, то повестью, то сборником рассказов или новелл. Есть и такие определения, как роман-миф, свободный эпос и т.д. Я считаю, каждый из них прав: “Лето Господне” вполне можно назвать романом, так как в нем изображен достаточно большой промежуток времени, много действующих лиц, несколько переплетающихся сюжетных линий. А с другой стороны, книга состоит из новелл, каждая из которых представляет собой вполне законченное художественное произведение, которое может существовать независимо от остальных рассказов. Определения мифа и эпоса также оправданы присутствием в повествовании поэтического осмысления национальных корней, сопоставления настоящего будущего нашей родины. Автор, видимо, долго размышлял над композицией и решил выстроить рассказы так, чтобы они походили на церковный православный календарь, прочитанный глазами ребенка. Система образов представляет в нем круг, в центре которого мальчик Ваня. Для Вани все ново в этом мире. Он познает его под влиянием взрослых в повседневном общении. Это стержень романа, на который нанизано все остальное. Соответствуют, по-моему, композиции романа и душевные движения маленького героя. По дороге в храм попадается пьяный парень, который бранится грязными словами, но взрослые не обращают на него внимания и мальчика это и успокаивает, и примиряет с миром, где соседствуют святость и безобразие. Символический смысл закольцованной композиции романа заключается в том, что жизнь семьи Вани подчинена православному годовому циклу. Каждый день имеет свое название. Особое значение имеют двунадесятые праздники. Первая часть романа так и называется — “Праздники”. Повествование начинается с Великого поста и заканчивается Масленицей. За Масленицей вновь следует Великий пост. Круг замыкается. Есть ощущение мира, который будет существовать вечно в таком круговороте. Во второй части романа — “Радости” — описываются события в порядке движения от праздника к празднику. Это уже второй круг. С православным календарем автор связывает не только ритуальные действия — крестный ход, именины, говенье, но и чисто хозяйственные работы — заготовка льда, засолка огурцов и капусты, а также купеческие дела отца Вани. В Троицын день катались на лодках, а на Масленицу катались на санях с горок, на Крещение подготавливали проруби и т.д. Чувствуется, что автор сам в восторге от . этих поэтических действ: “Так все налажено — только разумей и радуйся...” Третий круг “Лета Господня” — “Скорби”. Ваня переживает страшную трагедию — смерть отца. Автор противопоставляет время скорби времени счастья и праздника. И это тоже композиционный ход. Как в церковном календаре, человеческая жизнь имеет свои круги. Это, по-моему, сделано для того, чтобы облегчить горе человека, утешить его. Внешние события в этот момент как бы лишаются на время всякого смысла: “Нынче и праздник не в праздник нам”. Но жизнь продолжается. Ваня понимает, что человеческая жизнь — это не только праздники, но и скорби. В романе герой прожил три жизненных цикла, которые составляют один большой жизненный цикл — со всеми радостями и скорбями. В конце романа Ваня вступает в новую жизнь: скоро ему идти учиться в гимназию, он на некоторое время отвлекается от окружающего мира и начинает думать о собственной судьбе. Его жизнь продолжается. И в этом новом цикле мальчика ожидают новые радости и скорби. Таким образом, благодаря композиционному построению романа автору удается решить основную его нравственную задачу: увлеченная мерным движением колеса времени жизнь человека течет по кругу, праздники сменяют скорби, но они проходят и вновь наступают праздники. Этот “круглый мир” и заключает в себе, по мнению автора, смысл человеческой жизни на земле.
Сюжет комедии прост и гениален. Особая, гоголевская черта в нем - отсутствие со стороны мнимого ревизора каких-либо сознательных действий, чтобы обмануть чиновников. Он сам попадает в непредсказуемую ситуацию и ведет себя в соответствии с ней. Если бы Хлестаков был мошенником, глубина замысла исчезла бы Главное здесь то, что охваченные страхом чиновники сами себя обманывают ("сами себя высекли"). Но в такой ситуации на месте ревизора необходим человек, наделенный совсем особыми свойствами.
Да нет, помилуйте. Свойства эти - самые обыкновенные. Ну, например, желание порисоваться, сыграть роль чуть повыше той, что человеку "предназначена". Ведь это же свойственно каждому из нас "хоть на минуту", по мнению Гоголя. Феерическая сцена вранья на приеме у городничего проявляет это качество героя с невиданной силой. Из служащего, который "только переписывает", он за несколько минут вырастает почти до "главнокомандующего", который "всякий день во дворец ездит". Хлестаков - гении вранья, он переживает свой звездный час. Гомерический размах ошарашивает присутствующих "тридцать пять тысяч курьеров" несутся во весь опор, чтобы разыскать героя, без него некому управлять департаментом. Солдаты при виде его "делают ружьем". Суп в кастрюльке едет к нему из Парижа. Во мгновенье ока, как сказочный джинн, он строит и рушит целый фантастический мир - мечту современного меркантильного века, где все измеряется сотнями и тысячами рублей.
Речь Хлестакова отрывочна, он заговаривается, но скачет дальше во весь опор: "Да что, в самом деле? Я такой! Я не посмотрю ни на кого... Я говорю всем: "я сам себя знаю, сам. Я везде, везде...".
Но что это? Все решится тоже как в сказке: "Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж..." Нет, нет, он уже опомнился: "Что ж я вру, я и позабыл, что живу в бельэтаже".
Но сейчас его время. Он - герой-любовник, очаровывающий мать и дочь, зять городничего. Он - «значительное лицо», которому смиренно предлагают взятки. И с каждой взяткой Иван Александрович приметно меняется. Он входит во вкус. Он уже осознал себя в новой роли, и она герою по душе. Если у первого посетителя он застенчиво просит взаймы, оправдываясь: "в дороге издержался", то от Бобчинского и Добчинского он сразу требует: "Денег нет у вас?"
И исчезает Хлестаков особенным образом. Это "фантасмагорическое лицо", "как лживый олицетворенный обман, унеслось вместе с тройкою бог весть куда" (Гоголь). Ведь это лишь мираж, призрак, порожденный нечистой совестью и страхом.
Итак, что же такое "хлестаковщина"? Это воплощение желания сыграть роль повыше той, что тебе предназначена, но и воплощение пустоты существования. Ничтожество, возведенное в N-ную степень, "возникшая до высшей степени пустота", по удивительному выражению Гоголя.
Да, прекрасен образ Хлестакова - великое создание Гоголя. Он весь вдохновение, полет. Это собрание многих качеств. В нем и маленький чиновник, и великий фантазер, и простодушный человечек, вдохновенно и счастливо лгущий. Но это и символическое, обобщенное изображение современного русского человека, "которой стал весь ложь, уже даже сам того не замечая". (Н.В. Гоголь).
Особенность композиции книги И. С. Шмелева “Лето Господне”, я считаю, именно в неуловимости и неопределенности жанра повествования. Много лет литературные критики и литературоведы называют его произведение то романом, то повестью, то сборником рассказов или новелл. Есть и такие определения, как роман-миф, свободный эпос и т.д. Я считаю, каждый из них прав: “Лето Господне” вполне можно назвать романом, так как в нем изображен достаточно большой промежуток времени, много действующих лиц, несколько переплетающихся сюжетных линий. А с другой стороны, книга состоит из новелл, каждая из которых представляет собой вполне законченное художественное произведение, которое может существовать независимо от остальных рассказов. Определения мифа и эпоса также оправданы присутствием в повествовании поэтического осмысления национальных корней, сопоставления настоящего будущего нашей родины.
Автор, видимо, долго размышлял над композицией и решил выстроить рассказы так, чтобы они походили на церковный православный календарь, прочитанный глазами ребенка. Система образов представляет в нем круг, в центре которого мальчик Ваня. Для Вани все ново в этом мире. Он познает его под влиянием взрослых в повседневном общении. Это стержень романа, на который нанизано все остальное. Соответствуют, по-моему, композиции романа и душевные движения маленького героя. По дороге в храм попадается пьяный парень, который бранится грязными словами, но взрослые не обращают на него внимания и мальчика это и успокаивает, и примиряет с миром, где соседствуют святость и безобразие.
Символический смысл закольцованной композиции романа заключается в том, что жизнь семьи Вани подчинена православному годовому циклу. Каждый день имеет свое название. Особое значение имеют двунадесятые праздники. Первая часть романа так и называется — “Праздники”. Повествование начинается с Великого поста и заканчивается Масленицей. За Масленицей вновь следует Великий пост. Круг замыкается. Есть ощущение мира, который будет существовать вечно в таком круговороте.
Во второй части романа — “Радости” — описываются события в порядке движения от праздника к празднику. Это уже второй круг. С православным календарем автор связывает не только ритуальные действия — крестный ход, именины, говенье, но и чисто хозяйственные работы — заготовка льда, засолка огурцов и капусты, а также купеческие дела отца Вани. В Троицын день катались на лодках, а на Масленицу катались на санях с горок, на Крещение подготавливали проруби и т.д. Чувствуется, что автор сам в восторге от . этих поэтических действ: “Так все налажено — только разумей и радуйся...”
Третий круг “Лета Господня” — “Скорби”. Ваня переживает страшную трагедию — смерть отца. Автор противопоставляет время скорби времени счастья и праздника. И это тоже композиционный ход. Как в церковном календаре, человеческая жизнь имеет свои круги. Это, по-моему, сделано для того, чтобы облегчить горе человека, утешить его. Внешние события в этот момент как бы лишаются на время всякого смысла: “Нынче и праздник не в праздник нам”.
Но жизнь продолжается. Ваня понимает, что человеческая жизнь — это не только праздники, но и скорби. В романе герой прожил три жизненных цикла, которые составляют один большой жизненный цикл — со всеми радостями и скорбями. В конце романа Ваня вступает в новую жизнь: скоро ему идти учиться в гимназию, он на некоторое время отвлекается от окружающего мира и начинает думать о собственной судьбе. Его жизнь продолжается. И в этом новом цикле мальчика ожидают новые радости и скорби.
Таким образом, благодаря композиционному построению романа автору удается решить основную его нравственную задачу: увлеченная мерным движением колеса времени жизнь человека течет по кругу, праздники сменяют скорби, но они проходят и вновь наступают праздники. Этот “круглый мир” и заключает в себе, по мнению автора, смысл человеческой жизни на земле.