В этот гладкий коробок Бронзового цвета Спрятан маленький дубок Будущего лета, -
- Голубчик, не нужно огорчаться, но это написал совсем другой человек, не тот, что "Страну Муравию".
- Это написано до "Муравии".
- Все равно, голубчик, все равно. Здесь нет ничего своего, все из готовых слов.Дама сидела на ветке,
Пикала: - Милые детки...
- Мне, сырому, неученому, Простоквашей стать легко, - Говорило кипяченому Сырое молоко...Туча по небу идет. Бочка по морю плывет.Сын на ножки поднялся,
В дно головкой уперся, Понатужился немножко: - Как бы здесь на двор окошко Нам проделать? - молвил он, Вышиб дно и вышел вон.Солнце вешнее с дождем
Строят радугу вдвоем - Семицветный полукруг Из семи широких дуг.
Нет у солнца и дождя Ни единого гвоздя, А построили в два счета Поднебесные ворота.По проволоке дама Идет, как телеграмма.Братья сеяли пшеницу И возили в град-столицу: Знать, столица та была Недалече от села, -Не на небе, на земле...Кличет Гитлер Риббентропа, Кличет Геббельса к себе: - Я хочу, чтоб вся Европа Поддержала нас в борьбе!
- Нас поддержит вся Европа! - Отвечали два холопа.Лом железный соберем Для мартена и вагранки, Чтобы вражеские танки Превратить в железный лом!Чтобы вражеские танки Превратить в железный лом, Для мартена и вагранки Лом железный соберем! -Увы, мой стих не блещет новизной, Разнообразьем перемен нежданных. Не поискать ли мне тропы иной, Приемов новых, сочетаний странных?
Я повторяю прежнее опять, В одежде старой появляюсь снова, И кажется, по имени назвать Меня в стихах любое может слово.
Все это оттого, что вновь и вновь Решаю я одну свою задачу: Я о тебе пишу, моя любовь, И то же сердце, те же силы трачу.
Все то же солнце ходит надо мной, Но и оно не блещет новизной.Когда-то сильных три царя
Царили заодно. И порешили: "Сгинь ты, Джон Ячменное Зерно!"Три короля из трех сторон
Решили заодно: - Ты должен сгинуть, юный Джон Ячменное Зерно.Трех королей разгневал он,
И было решено. Что навсегда погибнет Джон Ячменное Зерно.
Ты меня оставил, Джеми, Ты меня оставил, Навсегда оставил, Джеми, Навсегда оставил. Ты шутил со мною, милый, Ты со мной лукавил - Клялся помнить до могилы, А потом оставил, Джеми, А потом оставил!
У которых есть, что есть, - те подчас не могут есть, А другие могут есть, да сидят без хлеба. А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, - Значит, нам благодарить остается небо!
Но расслышать, почувствовать особую прелесть поэзии народного языка можно только при условии крепких связей с родным. В двустишии "Переводчику" Маршак формулирует строгий завет переводческого дела:
Хорошо, что с чужим языком ты знаком, Но не будь во вражде со своим языком!
Он часто повторял, что успех поэтического перевода определяет не только знание языка оригинала, но, в первую очередь, знание и чувство языка родного.Все умирает на земле и в море,
Но человек суровей осужден: Он должен знать о смертном приговоре, Подписанном, когда он был рожден.
Но, сознавая жизни быстротечность, Он так живет - наперекор всему, - Как будто жить рассчитывает вечность И этот мир принадлежит ему.Жизнь наша в старости - изношенный халат:
И совестно носить его, и жаль оставить... Жизнь так противна мне, я так страдал и стражду, Что страшно вновь иметь за гробом жизнь в виду; Покоя твоего, ничтожество! я жажду: От смерти только смерти жду.
В столичном немолкнущем гуде, Подобном падению вод, Я слышу, как думают люди, Идущие взад и вперед.
Проходит народ молчаливый, Но даже сквозь уличный шум Я слышу приливы, отливы Весь мир обнимающих дум.Старайтесь сохранить тепло стыда.
Все, что вы в мире любите и чтите, Нуждается всегда в его защите Или исчезнуть может без следа.
*
Да будет мягким сердце, твердым - воля! Пусть этот нестареющий наказ Напутствием послужит каждой школе, Любой семье и каждому из нас...
*
Как вежлив ты в покое и в тепле. Но будешь ли таким во время давки На поврежденном бурей корабле Или в толпе у керосинной лавки?
Питает жизнь ключом своим искусство. Другой твой ключ - поэзия сама. Заглох один, - в стихах не стало чувства. Забыт другой, - строка твоя не
К искусству нет готового пути...
Искусство строго, как монетный двор...
Дождись, поэт, душевного затишья, Чтобы дыханье бури передать...
К этим и другим излюбленным мыслям Маршак обращается и в своих литературно-критических статьях и заметках, в своих изустных беседах с молодыми и немолодыми собратьями по перу.
Туча по небу идет, Бочка по морю плывет.
Пусть будет небом верхняя строка, А во второй клубятся облака. На нижнюю сквозь третью дождик льется, И ловит капли детская рука.
Как ни цветиста ваша речь, Цветник словесный быстро вянет. А правда голая, как меч, Вовек сверкать не перестанет.
В этот гладкий коробок
Бронзового цвета
Спрятан маленький дубок
Будущего лета, -
- Голубчик, не нужно огорчаться, но это написал совсем другой человек, не тот, что "Страну Муравию".
- Это написано до "Муравии".
- Все равно, голубчик, все равно. Здесь нет ничего своего, все из готовых слов.Дама сидела на ветке,
Пикала: - Милые детки...
- Мне, сырому, неученому,Простоквашей стать легко, -
Говорило кипяченому
Сырое молоко...Туча по небу идет.
Бочка по морю плывет.Сын на ножки поднялся,
В дно головкой уперся,
Строят радугу вдвоем -Понатужился немножко:
- Как бы здесь на двор окошко
Нам проделать? - молвил он,
Вышиб дно и вышел вон.Солнце вешнее с дождем
Семицветный полукруг
Из семи широких дуг.
Нет у солнца и дождя
Ни единого гвоздя,
А построили в два счета
Поднебесные ворота.По проволоке дама
Идет, как телеграмма.Братья сеяли пшеницу
И возили в град-столицу:
Знать, столица та была
Недалече от села, -Не на небе, на земле...Кличет Гитлер Риббентропа,
Кличет Геббельса к себе:
- Я хочу, чтоб вся Европа
Поддержала нас в борьбе!
- Нас поддержит вся Европа! -
Отвечали два холопа.Лом железный соберем
Для мартена и вагранки,
Чтобы вражеские танки
Превратить в железный лом!Чтобы вражеские танки
Превратить в железный лом,
Для мартена и вагранки
Лом железный соберем! -Увы, мой стих не блещет новизной,
Разнообразьем перемен нежданных.
Не поискать ли мне тропы иной,
Приемов новых, сочетаний странных?
Я повторяю прежнее опять,
В одежде старой появляюсь снова,
И кажется, по имени назвать
Меня в стихах любое может слово.
Все это оттого, что вновь и вновь
Решаю я одну свою задачу:
Я о тебе пишу, моя любовь,
И то же сердце, те же силы трачу.
Все то же солнце ходит надо мной,
Но и оно не блещет новизной.Когда-то сильных три царя
Царили заодно.
Решили заодно:И порешили: "Сгинь ты, Джон
Ячменное Зерно!"Три короля из трех сторон
- Ты должен сгинуть, юный Джон
Ячменное Зерно.Трех королей разгневал он,
И было решено.
Что навсегда погибнет Джон
Ячменное Зерно.
Ты меня оставил, Джеми,
Ты меня оставил,
Навсегда оставил, Джеми,
Навсегда оставил.
Ты шутил со мною, милый,
Ты со мной лукавил -
Клялся помнить до могилы,
А потом оставил, Джеми,
А потом оставил!
У которых есть, что есть, - те подчас не могут есть,
А другие могут есть, да сидят без хлеба.
А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, -
Значит, нам благодарить остается небо!
Но расслышать, почувствовать особую прелесть поэзии народного языка можно только при условии крепких связей с родным. В двустишии "Переводчику" Маршак формулирует строгий завет переводческого дела:
Хорошо, что с чужим языком ты знаком,
Но не будь во вражде со своим языком!
Он часто повторял, что успех поэтического перевода определяет не только знание языка оригинала, но, в первую очередь, знание и чувство языка родного.Все умирает на земле и в море,
Но человек суровей осужден:Он должен знать о смертном приговоре,
Подписанном, когда он был рожден.
Но, сознавая жизни быстротечность,
Он так живет - наперекор всему, -
Как будто жить рассчитывает вечность
И этот мир принадлежит ему.Жизнь наша в старости - изношенный халат:
И совестно носить его, и жаль оставить...
В столичном немолкнущем гуде,Жизнь так противна мне, я так страдал и стражду,
Что страшно вновь иметь за гробом жизнь в виду;
Покоя твоего, ничтожество! я жажду:
От смерти только смерти жду.
Подобном падению вод,
Я слышу, как думают люди,
Идущие взад и вперед.
Проходит народ молчаливый,
Но даже сквозь уличный шум
Я слышу приливы, отливы
Весь мир обнимающих дум.Старайтесь сохранить тепло стыда.
Все, что вы в мире любите и чтите,
Нуждается всегда в его защите
Или исчезнуть может без следа.
*
Да будет мягким сердце, твердым - воля!
Пусть этот нестареющий наказ
Напутствием послужит каждой школе,
Любой семье и каждому из нас...
*
Как вежлив ты в покое и в тепле.
Но будешь ли таким во время давки
На поврежденном бурей корабле
Или в толпе у керосинной лавки?
Питает жизнь ключом своим искусство.
Другой твой ключ - поэзия сама.
Заглох один, - в стихах не стало чувства.
Забыт другой, - строка твоя не
К искусству нет готового пути...
Искусство строго, как монетный двор...
Дождись, поэт, душевного затишья,
Чтобы дыханье бури передать...
К этим и другим излюбленным мыслям Маршак обращается и в своих литературно-критических статьях и заметках, в своих изустных беседах с молодыми и немолодыми собратьями по перу.
Туча по небу идет,
Бочка по морю плывет.
Пусть будет небом верхняя строка,
А во второй клубятся облака.
На нижнюю сквозь третью дождик льется,
И ловит капли детская рука.
Как ни цветиста ваша речь,
Цветник словесный быстро вянет.
А правда голая, как меч,
Вовек сверкать не перестанет.