Утро изменившее жизнь рассказ «после » был написан л. н. толстым в последние годы его жизни и издан уже после его смерти, в 1911 году. в основу рассказа легли события, произошедшие в середине xix века. в ту пору писатель был студентом и жил с братьями в казани. один из его братьев был влюблен в дочь местного военачальника, но после увиденного им избиения беглого солдата под руководством отца девушки, глубоко разочаровался и чувства остыли. именно эту описал в своем рассказе автор. повествование ведется от первого лица. главный герой рассказа – иван васильевич. когда разговор зашел о том, что для личного совершенствования нужно менять условия, в которых люди живут, рассказчик не согласился, так как считал, что все в жизни решает случай. по его мнению, один день, одна ночь или одно утро могли все изменить. и на этот счет он решил поделиться со своими собеседниками одной , которая произошла с ним в студенческие годы и навсегда изменила его жизнь. был он тогда молодым студентом в провинциальном городке и влюбился в дочь полковника б. – вареньку. она была настолько хороша, что и пятьдесят оставалась заметной красавицей. как-то на рассказчик весь вечер за ней ухаживал. казалось, она была не против и весь вечер с ним танцевала. глядя на него, она ласково . на том был и отец вареньки, полковник петр владиславич. это был статный мужчина преклонных лет, чьи глаза также ласково смотрели и , как и у вареньки. он станцевал с дочерью один круг мазурки, держа ее за талию рукой в замшевой перчатке. все гости на них смотрели и любовались. иван васильевич даже проникся какой-то особой симпатией к этому человеку. домой он вернулся в хорошем расположении духа, но никак не мог уснуть. тогда он решил прогуляться по утреннему городу. дойдя до варенькиного дома, он увидел странную картину. шла процессия солдат в черном, которые поочередно били беглого татарина. рядом гордо шествовал петр владиславич и следил, чтобы не промазали. тех, кто плохо бил, он хлестал по лицу своей замшевой перчаткой, которой перед этим на держал талию дочери. это утреннее происшествие настолько поразило рассказчика, что его влюбленность вмиг улетучилась, также как и желание идти на службу.
Митрофан. Далеко ль? Какова история. Виной залетишь за тридевять земель, за тридесято царство.
Правдин. А! так этой-то истории учит вас Вральман? Стародум. Вральман? Имя что-то знакомое.
Митрофан. Нет, наш Адам Адамыч истории не рассказывает; он, что я же, сам охотник слушать.
Г-жа Простакова. Они оба заставляют себе рассказывать истории скотницу Хавронью. Правдин. Да не у ней ли оба вы учились и географии?
Г-жа Простакова (сыну). Слышишь, друг мой сердечный? Это что за наука? Митрофан (тихо матери). А я почем знаю.
Г-жа Простакова (тихо Митрофану). Не упрямься, душенька. Теперь-то себя и показать. Митрофан (тихо матери). Дая не возьму в толк, о чем спрашивают.
Г-жа Простакова (Правдину). Как, батюшка, назвал ты науку-то? Правдин. География.
Г-жа Простакова (Митрофану). Слышишь, еоргафия.
Митрофан. Да что такое! Господи боже мой! Пристали с ножом к горлу.
Г-жа Простакова (Правдину). И ведомо, батюшка. Да скажи ему, сделай милость, какая это наука-то, он ее и расскажет.
Правдин. Описание земли.
Г-жа Простакова (Стародуму).А к чему бы это служило на первый случай?
Стародум. На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели б случилось ехать, так знаешь, куда едешь.
Г-жа Простакова. Ах, мой батюшка! Да извозчики-тона что ж? Это их дело. Это таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи:
Повези меня туда, —свезут, куда изволишь. Мне поверь, батюшка, что, конечно, то вздор, чего не знает Митрофанушка.
Стародум. О, конечно, сударыня. В человеческом невежестве весьма утешительно считать все то за вздор, чего не знаешь.
Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворити что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?
Стародум. Препохвально. Надобно быть Скотинину, чтоб вкусить такую блаженную кончину.
Объяснение:
Правдин (Митрофану). А далеко ли вы в истории?
Митрофан. Далеко ль? Какова история. Виной залетишь за тридевять земель, за тридесято царство.
Правдин. А! так этой-то истории учит вас Вральман? Стародум. Вральман? Имя что-то знакомое.
Митрофан. Нет, наш Адам Адамыч истории не рассказывает; он, что я же, сам охотник слушать.
Г-жа Простакова. Они оба заставляют себе рассказывать истории скотницу Хавронью. Правдин. Да не у ней ли оба вы учились и географии?
Г-жа Простакова (сыну). Слышишь, друг мой сердечный? Это что за наука? Митрофан (тихо матери). А я почем знаю.
Г-жа Простакова (тихо Митрофану). Не упрямься, душенька. Теперь-то себя и показать. Митрофан (тихо матери). Дая не возьму в толк, о чем спрашивают.
Г-жа Простакова (Правдину). Как, батюшка, назвал ты науку-то? Правдин. География.
Г-жа Простакова (Митрофану). Слышишь, еоргафия.
Митрофан. Да что такое! Господи боже мой! Пристали с ножом к горлу.
Г-жа Простакова (Правдину). И ведомо, батюшка. Да скажи ему, сделай милость, какая это наука-то, он ее и расскажет.
Правдин. Описание земли.
Г-жа Простакова (Стародуму).А к чему бы это служило на первый случай?
Стародум. На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели б случилось ехать, так знаешь, куда едешь.
Г-жа Простакова. Ах, мой батюшка! Да извозчики-тона что ж? Это их дело. Это таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи:
Повези меня туда, —свезут, куда изволишь. Мне поверь, батюшка, что, конечно, то вздор, чего не знает Митрофанушка.
Стародум. О, конечно, сударыня. В человеческом невежестве весьма утешительно считать все то за вздор, чего не знаешь.
Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворити что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?
Стародум. Препохвально. Надобно быть Скотинину, чтоб вкусить такую блаженную кончину.