Эта случайность нам показалась знаменательною; сближение двух названных нами произведений навело нас на целый ряд мыслей. Мы просим позволения поделиться с вами этими мыслями и заранее рассчитываем на вашу снисходительность. «Кто хочет понять поэта, должен вступить в его область», — сказал Гете; — прозаик лишен всяких прав на подобное требование; но он может надеяться, что его читатели — или слушатели — захотят сопутствовать ему в его странствованиях, в его изысканиях.
Некоторые из наших воззрений, быть может, поразят вас, мм. гг., своею необычностью; но в том и состоит особенное преимущество великих поэтических произведении, которым гений их творцов вдохнул не-умирающую жизнь, что воззрения на них, как и на жизнь вообще, могут быть бесконечно разнообразны, даже противоречащи — и в то же время одинаково справедливы. Сколько комментариев уже было написано на «Гамлета» и сколько их еще предвидится впереди! К каким различным заключениям приводило изучение этого поистине неисчерпаемого типа! — «Дон-Кихот», по самому свойству своей задачи, по истинно великолепной ясности рассказа, как бы озаренного солнцем юга, подает меньше повода к толкованиям. Но, к сожалению, мы, русские, не имеем хорошего перевода «Дон-Кихота»; большая часть из нас сохранила о нем довольно неопределенные воспоминания; под словом «Дон-Кихот» мы часто подразумеваем просто шута, — слово «донкихотство» у нас равносильно с словом: нелепость, — между тем как в донкихотстве нам следовало бы признать высокое начало самопожертвования, только схваченное с комической стороны. Хороший перевод «Дон-Кихота» был бы истинной заслугой перед публикой, и всеобщая благодарность ждет того писателя, который передаст нам это единственное творение во всей его красоте. Но возвратимся к предмета нашей беседы.
Мы сказали, что одновременное появление «Дон-Кихота» и «Гамлета» нам показалось знаменательным. Нам показалось, что в этих двух типах воплощены две коренные, противоположные особенности человеческой природы — оба конца той оси, на которой она вертится. Нам показалось, что все люди принадлежат более или менее к одному из этих двух типов; что почти каждый из нас сбивается либо на Дон-Кихота, либо на Гамлета. Правда, в наше время Гамлетов стало гораздо более, чем Дон-Кихотов; но и Дон-Кихоты не перевелись.
Начиная читать рассказ, мы еще не знаем характеров главных героев, а только узнаем их фамилии, но у нас сразу возникает ощущение, что автору больше нравится жилин, чем костылин. жилин, видимо, мужчина «жилистый», крепкий, с твердым характером, а у костылина характер, скорее всего, как бы «хромает». мы предполагаем, что костылин - человек зависимый, нерешительный, в посторонней . дальнейшие события это . в плен двое офицеров попали по вине костылина, который должен был прикрывать жилина, а вместо этого испугался и бросился бежать. жилин не стал держать злости на своего сослуживца, ругать, проклинать его. это говорит о его великодушии. в плену они вели себя по-разному. костылин по требованию горцев сразу написал письмо на родину о том, чтобы за него отдали выкуп. а жилин намеренно указал на письме неправильный адрес, решив, что обязательно сбежит из плена. но, кроме хитрости, жилин проявляет и гордость, и мужество: понимая, что его могут убить, если за него не заплатят, он все равно не боится им об этом сказать («с ними что робеть, то хуже»). и татары его за это уважают. когда решается вопрос о выкупе, жилин ведет переговоры, диктует условия, и при этом заботится не только о себе, но и о костылине. в отличие от своего приятеля, жилин не надеется на чудесное спасение и не сидит сложа руки. он человек деятельный и все время обдумывает, как бы спастись из плена. в этом главное отличие этих двух людей. один из них деятельный, работящий, верящий в то, что из любого положения можно найти выход, а второй – увалень, лентяй и трус. глядя на то, как жилин мастерит кукол или плетет плетенки, хозяйская дочь дина испытывает к нему симпатию и начинает заботиться о нем. а по ночам жилин роет подкоп, чтобы спастись. когда к побегу все готово, жилин берет товарища с собой, он хочет спасти и его. тот отказывается, робеет, но жилин все же уговаривает его бежать. побег оказался неудачным, опять же из-за костылина. неуклюжий, плаксивый, он натер себе ноги сапогами. речь идет о спасении жизни, а ему идти некомфортно! несмотря на то, что костылин был грузным, жилин взвалил его на плечи и долго нес. не мог он товарища в беде оставить. их поймали, надели на ноги колодки и посадили в глубокую яму. казалось бы, спасения нет. но дине, жилину все же удалось сбежать. а костылин в этот раз бежать отказался, он смирился со своей судьбой, да и состояние ему не позволяло. вот так и бывает: тот, кто ставит перед собой цель, верит в нее и делает все, чтобы ее достигнуть, тот побеждает. а тот, у кого воли нет, кто духом слаб, того и силы оставляют. жилин сумел прижиться во враждебной обстановке, и это ему выбраться из плена. другого человека такой случай выбил бы из колеи, заставил бы уехать домой, но жилин не таков. он остался служить на кавказе. а за костылина через месяц дали выкуп, и он был отпущен еле живой. что с ним было дальше, толстой не сказал. наверное, не посчитал нужным даже упоминать о судьбе этого никудышного человека.
незачто
Объяснение:
Эта случайность нам показалась знаменательною; сближение двух названных нами произведений навело нас на целый ряд мыслей. Мы просим позволения поделиться с вами этими мыслями и заранее рассчитываем на вашу снисходительность. «Кто хочет понять поэта, должен вступить в его область», — сказал Гете; — прозаик лишен всяких прав на подобное требование; но он может надеяться, что его читатели — или слушатели — захотят сопутствовать ему в его странствованиях, в его изысканиях.
Некоторые из наших воззрений, быть может, поразят вас, мм. гг., своею необычностью; но в том и состоит особенное преимущество великих поэтических произведении, которым гений их творцов вдохнул не-умирающую жизнь, что воззрения на них, как и на жизнь вообще, могут быть бесконечно разнообразны, даже противоречащи — и в то же время одинаково справедливы. Сколько комментариев уже было написано на «Гамлета» и сколько их еще предвидится впереди! К каким различным заключениям приводило изучение этого поистине неисчерпаемого типа! — «Дон-Кихот», по самому свойству своей задачи, по истинно великолепной ясности рассказа, как бы озаренного солнцем юга, подает меньше повода к толкованиям. Но, к сожалению, мы, русские, не имеем хорошего перевода «Дон-Кихота»; большая часть из нас сохранила о нем довольно неопределенные воспоминания; под словом «Дон-Кихот» мы часто подразумеваем просто шута, — слово «донкихотство» у нас равносильно с словом: нелепость, — между тем как в донкихотстве нам следовало бы признать высокое начало самопожертвования, только схваченное с комической стороны. Хороший перевод «Дон-Кихота» был бы истинной заслугой перед публикой, и всеобщая благодарность ждет того писателя, который передаст нам это единственное творение во всей его красоте. Но возвратимся к предмета нашей беседы.
Мы сказали, что одновременное появление «Дон-Кихота» и «Гамлета» нам показалось знаменательным. Нам показалось, что в этих двух типах воплощены две коренные, противоположные особенности человеческой природы — оба конца той оси, на которой она вертится. Нам показалось, что все люди принадлежат более или менее к одному из этих двух типов; что почти каждый из нас сбивается либо на Дон-Кихота, либо на Гамлета. Правда, в наше время Гамлетов стало гораздо более, чем Дон-Кихотов; но и Дон-Кихоты не перевелись.