Каждое утро, выходя из своей спальни, я захожу в рабочий кабинет, где каждый из нас работает: мама пишет вечные отчеты, папа проверяет почту, сверяет какие-то данные, списывается с какими-то людьми, мы с братом делаем уроки. Я захожу в кабинет, чтобы поздороваться еще с одним членом нашей семьи. С кем? Вы не догадались? С компьютером! Я очень ласково с ним здороваюсь и бегу дальше по своим утренним делам. Я знаю, что после меня братишка тоже о чем-то шепчется с нашим общим другом. На стене в комнате висит расписание: мы четко знаем, кто, когда и во сколько встречается с ним и общается. Время строго ограничено: нас много, а он один, и мы все от него в чем-то зависим. Он, наверное, тоже нас любит, потому что никогда не обижается и не капризничает, работает как часы. И это здорово!
Матрёна была старательным воцерковлённым усердным человеком: “святой угол в чистой избе”, “иконка Николая Угодника”. Она зажигает лампадку “во время всенощной (церковная ночная служба) и с утра по праздникам.) “Только грехов у неё было меньше, чем у колченогой кошки, та — мышей душила”. Матрёна достаточно твёрдо соблюдает традиции и правила жизни воцерковлённого человека (домашние иконы, так как церковь за “5 вёрст”). Игнатьич говорит, что всякое дело она начинала “с Богом!” и его провожала в школу, говоря всякий раз “С Богом!”. “Может быть, она и молилась, но не показно, стесняясь меня или боясь притеснить”. Причина скрытности Матрёны в том, что в годы советской власти приучали верующих таиться. Матрёна умеет радоваться жизни, душа её светла, не омрачена злом и завистью, у неё и лицо красивое. Она добра и приветлива:"И всегда одни и те же доброжелательные слова раздавались мне из-за перегородки”.
Каждое утро, выходя из своей спальни, я захожу в рабочий кабинет, где каждый из нас работает: мама пишет вечные отчеты, папа проверяет почту, сверяет какие-то данные, списывается с какими-то людьми, мы с братом делаем уроки. Я захожу в кабинет, чтобы поздороваться еще с одним членом нашей семьи. С кем? Вы не догадались? С компьютером! Я очень ласково с ним здороваюсь и бегу дальше по своим утренним делам. Я знаю, что после меня братишка тоже о чем-то шепчется с нашим общим другом. На стене в комнате висит расписание: мы четко знаем, кто, когда и во сколько встречается с ним и общается. Время строго ограничено: нас много, а он один, и мы все от него в чем-то зависим. Он, наверное, тоже нас любит, потому что никогда не обижается и не капризничает, работает как часы. И это здорово!
Матрёна была старательным воцерковлённым усердным человеком: “святой угол в чистой избе”, “иконка Николая Угодника”. Она зажигает лампадку “во время всенощной (церковная ночная служба) и с утра по праздникам.)
“Только грехов у неё было меньше, чем у колченогой кошки, та — мышей душила”.
Матрёна достаточно твёрдо соблюдает традиции и правила жизни воцерковлённого человека (домашние иконы, так как церковь за “5 вёрст”).
Игнатьич говорит, что всякое дело она начинала “с Богом!” и его провожала в школу, говоря всякий раз “С Богом!”. “Может быть, она и молилась, но не показно, стесняясь меня или боясь притеснить”. Причина скрытности Матрёны в том, что в годы советской власти приучали верующих таиться.
Матрёна умеет радоваться жизни, душа её светла, не омрачена злом и завистью, у неё
и лицо красивое.
Она добра и приветлива:"И всегда одни и те же доброжелательные слова раздавались мне из-за перегородки”.