Тарас Бульба поехал со своими сыновьями (Андрей, Остап) на запорожскую сечь и они(козаки) воевали с (поляками), а Андрей влюбился в полячку и отрёкся от отца и брата и стал воевать с поляков и за это отец (Тарас Бульба ) убил своего сына Андрея . Затем поляки поймали Остапа и казнили его (и на казни присутствовал его отец). Вскоре когда Тарас Бульба пошел со своим полком на казаков его пленили(Тараса Бульбу ) и в последнии минуты своей жизни он думал о том как его полк будет воевать и побеждать после его смерти.
Для Пришвина – художника гармонического склада – это было угрозой творческой гибели: исчезал предмет художественного исследования. У него отняли возможность печататься: “Я писатель побежденного бессловесного народа без права даже писать”. На этом печальном фоне Пришвин обретает смысл жизни в любви к бытию, что и стало основой его личной философии: “Радоваться жизни, вынося все мучения”. Единственное богатство творческой личности – ощущение внутренней свободы: “Я не нуждаюсь в богатстве, славе, власти, я готов принять крайнюю форму нищенства, лишь бы оставаться свободным, а свободу я понимаю как возможность быть в себе”. Из этого убеждения складывается и образ поведения сродни христианскому аскетизму: “Жить в себе и радоваться жизни, вынося все лишения, мало кто хочет, для этого нужно скинуть с себя все лишнее, мало кто хочет для этого перестрадать и, наконец, освободиться”.
Для Пришвина – художника гармонического склада – это было угрозой творческой гибели: исчезал предмет художественного исследования. У него отняли возможность печататься: “Я писатель побежденного бессловесного народа без права даже писать”. На этом печальном фоне Пришвин обретает смысл жизни в любви к бытию, что и стало основой его личной философии: “Радоваться жизни, вынося все мучения”. Единственное богатство творческой личности – ощущение внутренней свободы: “Я не нуждаюсь в богатстве, славе, власти, я готов принять крайнюю форму нищенства, лишь бы оставаться свободным, а свободу я понимаю как возможность быть в себе”. Из этого убеждения складывается и образ поведения сродни христианскому аскетизму: “Жить в себе и радоваться жизни, вынося все лишения, мало кто хочет, для этого нужно скинуть с себя все лишнее, мало кто хочет для этого перестрадать и, наконец, освободиться”.