Лев Ошанин – поэт-песенник, написал стихотворение «Дороги» в 1945 году.,Автор раздумывает о тяжелой доле солдат в годы Великой Отечественной войны, о пройденных дорогах, которые вели каждого к судьбе. Никто не знал, куда приведет дорога: к смерти ли, к дому ли? Тут же вдоль дороги лежали тела тех, чей путь уже был пройден. Многократно повторяются слова: дороги, пыль, холод, туман, степной бурьян, тревога. Эти слова усиливают силу боли и горечи потерь, безысходности и неизвестности. Одно не дает сломиться солдату – он знает, что дома его ждут.
В стихотворении "Соловьи" Алексея Фатьянова говорится о тоске солдат по родному дому, по родной семье. Автор обращается к соловьям, которые в теплые весенние дни неугомонно распевают песни. Он просит их не петь, ведь идет война, и солдатам надо выспаться перед очередным боем.
Жизнь соловья беззаботна, он поет, потому что наступила весна. Своей песней соловьи тревожат мысли и души солдат, и те не могут думать о войне, а только о родной семье, женах и детях.
Эти два стихотворения объединены одной мыслью – каждый солдат, находясь на войне, душою и мыслями находится рядом со своей семьей, и надежда вернуться домой придает им силы.м
Запомнился нам еще преподаватель рисования, Василий Петрович Сапожников.
Длинноволосый, похожий на дьякона, он почти целый месяц пробыл в республике Шкид и не получил от нас никакого прозвища. Лишь в последние дни дефективные граждане наградили Василия Петровича по заслугам. Досталось ему и от нас, и от младших ребят, и от самого Викниксора.
Пребывание Василия Петровича в школе такое продолжительное время могло бы показаться загадочным. Однако загадка эта не была хитрой. К рисованию и мы, и Викниксор относились без особого пыла, нам этот тихий преподаватель нисколько не мешал, а Викниксор, вероятно, думал, что все в порядке.
Василий Петрович приходил по вторникам и субботам в класс, здоровался, если была охота, а не то просто садился на свое место и говорил:
— Ну, дорогие друзья, приступайте к занятиям.
Сидел он откинувшись, полузакрыв глаза и почти не двигаясь. Изредка, словно очнувшись, он говорил:
— Рисуйте. Рисуйте.
— Что же нам рисовать? — спрашивали мы.
— Что хотите. Рисуйте зверей, насекомых, бабочек, травоядных.
Рисовать травоядных мы не умели и предпочитали писать стишки, дуться в очко, читать или рассказывать вполголоса анекдоты. Василий Петрович настойчивым не был и никогда нас не контролировал.
И вдруг в конце месяца он заявил:
— Устроим экзамен.
Особого переполоха это заявление не вызвало. Однако мы были порядочно удивлены, когда Василий Петрович собственноручно принес из канцелярии стопку бумаги, карандаши и резинки и, распределив все это по партам, внушительно объявил:
— Рисуйте!
— Что рисовать? — удивился кто-то. — Травоядных?
— Нет, — сказал Василий Петрович, — рисуйте меня.
— Да что вы! — воскликнул Японец, принимая слова Василия Петровича в шутку. — Да где нам! Да разве мы смеем!.. Разве мы можем!
— Молчать! — закричал вдруг Василий Петрович. — За месяц вы вполне могли научиться рисовать у меня без шуток.
Он шумно придвинул к доске учительский стул и сел, закинув львиную гриву.
Некоторые из нас, обладавшие хоть какими-нибудь талантами в рисовании, постарались вывести греческий профиль Василия Петровича. Другие с грехом пополам, кое-как нарисовали нос, волосы и уши. А бедняга Японец, не умевший нарисовать даже домик с трубой, из которой клубится дым, пыхтел, пыхтел и начертил, наконец, какую-то картофелину — лицо, сбоку картофелину поменьше — нос и две не похожие одна на другую клюквины — глаза. По странной, как говорится, прихоти случая в этом натюрморте легко можно было узнать Василия Петровича.
Лев Ошанин – поэт-песенник, написал стихотворение «Дороги» в 1945 году.,Автор раздумывает о тяжелой доле солдат в годы Великой Отечественной войны, о пройденных дорогах, которые вели каждого к судьбе. Никто не знал, куда приведет дорога: к смерти ли, к дому ли? Тут же вдоль дороги лежали тела тех, чей путь уже был пройден. Многократно повторяются слова: дороги, пыль, холод, туман, степной бурьян, тревога. Эти слова усиливают силу боли и горечи потерь, безысходности и неизвестности. Одно не дает сломиться солдату – он знает, что дома его ждут.
В стихотворении "Соловьи" Алексея Фатьянова говорится о тоске солдат по родному дому, по родной семье. Автор обращается к соловьям, которые в теплые весенние дни неугомонно распевают песни. Он просит их не петь, ведь идет война, и солдатам надо выспаться перед очередным боем.
Жизнь соловья беззаботна, он поет, потому что наступила весна. Своей песней соловьи тревожат мысли и души солдат, и те не могут думать о войне, а только о родной семье, женах и детях.
Эти два стихотворения объединены одной мыслью – каждый солдат, находясь на войне, душою и мыслями находится рядом со своей семьей, и надежда вернуться домой придает им силы.м
Запомнился нам еще преподаватель рисования, Василий Петрович Сапожников.
Длинноволосый, похожий на дьякона, он почти целый месяц пробыл в республике Шкид и не получил от нас никакого прозвища. Лишь в последние дни дефективные граждане наградили Василия Петровича по заслугам. Досталось ему и от нас, и от младших ребят, и от самого Викниксора.
Пребывание Василия Петровича в школе такое продолжительное время могло бы показаться загадочным. Однако загадка эта не была хитрой. К рисованию и мы, и Викниксор относились без особого пыла, нам этот тихий преподаватель нисколько не мешал, а Викниксор, вероятно, думал, что все в порядке.
Василий Петрович приходил по вторникам и субботам в класс, здоровался, если была охота, а не то просто садился на свое место и говорил:
— Ну, дорогие друзья, приступайте к занятиям.
Сидел он откинувшись, полузакрыв глаза и почти не двигаясь. Изредка, словно очнувшись, он говорил:
— Рисуйте. Рисуйте.
— Что же нам рисовать? — спрашивали мы.
— Что хотите. Рисуйте зверей, насекомых, бабочек, травоядных.
Рисовать травоядных мы не умели и предпочитали писать стишки, дуться в очко, читать или рассказывать вполголоса анекдоты. Василий Петрович настойчивым не был и никогда нас не контролировал.
И вдруг в конце месяца он заявил:
— Устроим экзамен.
Особого переполоха это заявление не вызвало. Однако мы были порядочно удивлены, когда Василий Петрович собственноручно принес из канцелярии стопку бумаги, карандаши и резинки и, распределив все это по партам, внушительно объявил:
— Рисуйте!
— Что рисовать? — удивился кто-то. — Травоядных?
— Нет, — сказал Василий Петрович, — рисуйте меня.
— Да что вы! — воскликнул Японец, принимая слова Василия Петровича в шутку. — Да где нам! Да разве мы смеем!.. Разве мы можем!
— Молчать! — закричал вдруг Василий Петрович. — За месяц вы вполне могли научиться рисовать у меня без шуток.
Он шумно придвинул к доске учительский стул и сел, закинув львиную гриву.
Некоторые из нас, обладавшие хоть какими-нибудь талантами в рисовании, постарались вывести греческий профиль Василия Петровича. Другие с грехом пополам, кое-как нарисовали нос, волосы и уши. А бедняга Японец, не умевший нарисовать даже домик с трубой, из которой клубится дым, пыхтел, пыхтел и начертил, наконец, какую-то картофелину — лицо, сбоку картофелину поменьше — нос и две не похожие одна на другую клюквины — глаза. По странной, как говорится, прихоти случая в этом натюрморте легко можно было узнать Василия Петровича.
Объяснение:
почитай хорошенько :)
вот ссылка
http://rulibs.com/ru_zar/prose_su_classics/panteleev/1/j41.html