Сделаете ,, анализ стихотворения прасова "рубиновый перстень" в черном зеве печном красногривые кони. над огнем — обожженные стужей ладони. въелся в синюю мякоть рубиновый перстень — то ли краденый он, то ль подарок невестин. угловатый орел над нагрудным карманом держит свастику в лапах, как участь германии. а на выгоне матерью простоволосой над повешенной девушкой вьюга голосит. эта виселица с безответною жертвой в слове «гитлер» казалась мне буквою первой. а на грейдере мелом беленные «тигры» давят лапами снежные вихри. новогоднюю ночь полосуют ракеты. к небу с фляжками пьяные руки воздеты. в жаркой школе — банкет. господа офицеры в желтый череп скелета в учительской целят. в холодящих глазницах, в злорадном оскале, может, будущий день свой они их веселье штандарт осеняет с флагштока. сорок третий идет дальним гулом с востока. у печи, на поленья уставясь незряче, трезвый сурово украдкою плачет. и чтоб мальчишка тех слез не заметил, за дровами опять выгоняет на ветер. непонятно мальчишке: что все это значит? сыт и силен — отчего же он

Она взглянула на Базарова… и остановилась у двери, до того поразило ее это воспаленное и в то же время мертвенное лицо с устремленными на нее мутными глазами. Она просто испугалась каким-то холодным и томительным испугом; мысль, что она не то бы почувствовала, если бы точно его любила - мгновенно сверкнула у ней в голове. 

усиленно заговорил он, — я этого не ожидал. Это доброе дело. Вот мы еще раз и увиделись, как вы обещали. 

— Анна Сергеевна так была добра… — начал Василий Иванович. 

— Отец, оставь нас. Анна Сергеевна, вы позволяете? Кажется, теперь… 

Он указал головою на свое распростертое бессильное тело. 
Василий Иванович вышел. 

— Ну повторил Базаров. — Это по-царски. Говорят, цари тоже посещают умирающих. 

— Евгений Васильич, я надеюсь… 

— Эх, Анна Сергеевна, станемте говорить правду. Со мной кончено. Попал под колесо. И выходит, что нечего было думать о будущем. Старая штука смерть, а каждому внове. До сих пор не трушу… а там придет беспамятство, и фюить! (Он слабо махнул рукой. ) Ну, что ж мне вам сказать… я любил вас! Это и прежде не имело никакого смысла, а теперь подавно. Любовь — форма, а моя собственная форма уже разлагается. Скажу я лучше, что — какая вы славная! И теперь вот вы стоите, такая красивая… 

Анна Сергеевна невольно содрогнулась. 

— Ничего, не тревожьтесь… сядьте там… Не подходите ко мне: ведь моя болезнь заразительная. 

Анна Сергеевна быстро перешла комнату и села на кресло возле дивана, на котором лежал Базаров. 

— Великодушная! — шепнул он. — Ох, как близко, и какая молодая, свежая, чистая… в этой гадкой комнате!. . Ну, прощайте! Живите долго, это лучше всего, и пользуйтесь, пока время. Вы посмотрите, что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный, а еще топорщится. И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта — как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет… Все равно: вилять хвостом не стану. 

Базаров умолк и стал ощупывать рукой свой стакан. Анна Сергеевна подала ему напиться, не снимая перчаток и боязливо дыша. 

— Меня вы забудете, — начал он опять, — мертвый живому не товарищ. Отец вам будет говорить, что вот, мол, какого человека Россия теряет… Это чепуха; но не разуверяйте старика. Чем бы дитя ни тешилось… вы знаете. И мать приласкайте. Ведь таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать… Я нужен России… Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник… мясо продает… мясник… постойте, я путаюсь… Тут есть лес… 

Базаров положил руку на лоб. 
Анна Сергеевна наклонилась к нему. 

— Евгений Васильич, я здесь… 

Он разом принял руку и приподнялся. 

— Прощайте, — проговорил он с внезапной силой, и глаза его блеснули последним блеском. — Прощайте… Послушайте… ведь я вас не поцеловал тогда… Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет… 

Анна Сергеевна приложилась губами к его лбу. 
— И довольно! — промолвил он и опустился на подушку. — Теперь… темнота… 
Анна Сергеевна тихо вышла. 
— Что? — спросил ее шепотом Василий Иванович. 
— Он заснул, — отвечала она чуть слышно...

Если бы сказка Жуковского "Спящая царевна" была народной, мы несомненно отнесли бы ее к волшебным сказкам. Ведь в ней есть многие приметы именно этих сказок - чародейки-колдуньи, волшебный сон, волшебный лес, выросший вокруг замка, благородный царский сын и его подвиг, разбудивший царевну.

Но нельзя не отметить, что это все-таки авторская сказка и поэтому она отличается от народных сказок. Прежде всего шуточной манерой изложения, использованием авторских образов, не типичных для народной сказки (рак-предсказатель, имя царя и прочее), в ней нет присказки, нет троекратных повторов, и почти нет зачина.

А общее - наличие традиционной концовки, использование постоянных эпитетов и повторов.