Хочу рассказать сказку, которая недавно пришла мне в голову, когда я укладывала своего пятилетнего сына. Хохоту было море, наверно, от неожиданности поворота хорошо известного сюжета. А мне так нравится, когда мой малыш смеется! Я с его рождения сама придумываю ему сказки. Хорошо известные толком рассказывать у меня не получается, зато спонтанно придуманные — запросто. Ну так вот. Сказка эта про Колобка, только по-другому.Начинается все как обычно.Жили-были дед и баба. Стало им грустно без детишек. Решили они испечь колобок себе на радость. Помел дед по сусекам. Бабка замесила тесто и испекла румяный колобок в печке. Положила его на тарелку на окошко остывать. Колобку стало скучно. Выпрыгнул он из окошка и покатился по дорожке. Катится себе катится. Думает: «Сейчас вот из-за того кусточка Заинька покажется. Спросит, кто я такой. А я ему песенку спою, что по сусекам я метен, да в печку сажен, да румяным печен. А Заяц-то захочет меня съесть, а я от него убегу». Катится Колобок да катится, а никто на встречу не выбегает. Оказывается, Заяц-то отправился сегодня в другую сказочку, про «Теремок». Некогда ему. Вздохнул Колобок и дальше покатился. Думает: «Ну и ладно, зато сейчас меня Волк встретит, тоже съесть захочет, а я его перехитрю и убегу!» Только катится да катится, а Волка тоже не видно.Серый-то ушел Красную Шапочку караулить. Там поболее улов будет — целая корзина пирожков да бабушка толстенькая. Эх! Опять не повезло Колобку! Некому свои песни распевать. Взгрустнулось ему. Ну да ладно, покатился он дальше. Еще же Медведь остался и Лиса. Уж на Мишке он оторвется! Катиться дальше, катиться. Уж к самой его берлоге подкатился. А никого нет, замок висит. Потапыч в гости ушел, к трем медведям. Они позвонили, сказали, что к часу-то Аленушка подойти должна, как раз к обеду. Пир закатят! Ох, не везет Колобку сегодня! Нужно было дома сидеть, да мультики смотреть! Катится дальше по тропинке. Лису высматривает. Только бесполезное это занятие. Лиса Патрикеевна по магазинам пошла себе шубку новую присматривать. Аппетит еще не нагуляла. От отчаяния Колобок взобрался на пенек и слезки полил. А под пеньком Ёжик спал в траве. Он слёз колобковых проснулся. Спрашивает: «Что кручинишься, Колобок?» «Да вот, — отвечает Колобок, — никто не хочет мою чудесную песенку слушать и кушать меня. Всем некогда!» Послушал его Ёжик и говорит: «Не печалься! Айда ко мне чай пить с клубничным вареньем!» Развеселился Колобок, и покатились они к Ёжику чай пить!
Вы прочитали первое ( и наиболее выразительное ) из пяти стихотворений Марины Цветаевой , составивших цикл « Стол » и обращенных ею к своему рабочему месту — письменному столу ( разумеется , качество , размер и местоположение этого стола совершенно неважны , важно лишь его предназначение — для письма ). Перед вами гимн поэта своему труду , своему призванию , от которого невозможно отказаться и которое оказывается единственной успешной защитой от всех « мирских соблазнов » и « низостей » жизни . Прием постепенного и неуклонного обогащения основного образа смысловыми от - тенками путем нарастающего потока перифразов , каждый из которых разворачивается в некий микрообраз , здесь применен с покоряющим мастерством . Письменный стол упо - добляется и верному спутнику — « по всем путям », и охраняющему от досужего любо - пытства « шраму », и выносливому « вьючному мулу », и строгому зеркалу , и даже доскам при жизни заготовленного гроба и волнам , заливающим морской берег ( по - немецки штранд ). Очень выразительно сравнение письменного стола с огненным столпом , в образе которого Бог , по преданию , указывал путь евреям при исходе из Египта . Кованый четырехстопный ямб с исключительно мужскими рифмами , обилие об - ращений и благодарностей с восклицательным знаком создают атмосферу своеобразного благодарственного гимна и в то же время передают поистине несгибаемую волю к твор - честву и неистребимое чувство долга , присущее автору . Особую смысловую емкость стиха обеспечивают многочисленные эллипсисы — пропуски легко восстанавливаемых элементов высказывания ( например , «... всем низостям — наотрез !»), переносы ; изысканно не закончено одно из самых сильных сравнений : Так ширился , до широт — Таких , что , раскрывши рот , Схватись за столовый кант ... Многоточие передает необъятность открывающихся поэту пространств , и особенно сильно звучит после этой оборванной фразы удар « волны » следующей строки : Меня заливал , как штранд ! Постоянные звуковые и смысловые переклички слов и словосочетаний также значительно расширяют семантическое пространство стихотворения . Интересно и то , что Цветаева как бы сливает в одно две синтаксические позиции , умудряясь вложить в одно высказывание несколько смыслов : Так будь же благословен — Лбом , локтем , узлом колен Испытанный , — как пила В грудь въевшийся — край стола ! Ритм позволяет « прочитать » в этой строфе и тот смысл , что поэт благословляет свой стол « лбом , локтем , узлом колен », а также и то , что стол « испытан », как рабочий инструмент — пила . Хотя если всмотреться в знаки препинания , то структура высказыва - ния следующая : испытанный — чем ? — лбом , локтем , узлом колен ; в грудь въевшийся — как ? — как пила . Эта последняя строфа - благословение удивительна еще и тем , что здесь так муже - ственно , « затрудненно » и победно звучит согласный « л » — а ведь , казалось бы , с этого звука передается только шелест волн и ласковое лепетанье женщины . Цветаева даже в этой мелочи ведет себя как гениальный мастер — опрокидывает наши сложившиеся представления о русском стихе .
