Как-то раз постучался к нам очень странный и смешной человечек — совсем крохотный, чуть повыше двух спичек. На спине он тащил большую сумку, гораздо больше него самого.
— Я тут разные машинки продаю... — представился он.
— Что за машинки? Покажите! — заинтересовался мой папа.
— Вот, к примеру, машинка для приготовления уроков. Нажмёшь красную кнопку — решит задачу, нажмёшь жёлтую — напишет сочинение, зелёную — выучит урок по географии. Всё сама сделает и быстро — в одну минуту!
— Папа, купи! — обрадовался я.
— Ну, ладно. А сколько стоит?
— Ничего не стоит! Я денег не беру, — ответил человечек.
— Но вы же не зря, должно быть, трудились?
— Конечно. Только в обмен на машинку мне деньги не нужны. Мне нужен мозг вашего сына.
— Вы с ума сошли! — возмутился отец.
— Ну посудите сами, — улыбнулся человечек. — Зачем ему мозг, если уроки за него станет делать машинка?
— Пап, купи! — стал я упрашивать отца. — И в самом деле, на что мне мозг, когда есть такая машинка!
Отец внимательно посмотрел на меня немного и согласился:
— Ладно, забирайте его мозг, и по рукам!
Человечек взял у меня мозг и спрятал его в свою сумку. Каким же я сразу стал лёгким, когда опустела моя голова! Таким лёгким, что вспорхнул в воздух и начал летать по комнате. И если бы отец вовремя не поймал меня, наверное, я оказался бы за окном.
— Придётся держать его в клетке, — предупредил человечек.
— Почему? — удивился отец.
— Потому что он теперь безмозглый — вот почему! Не углядите, улетит в лес, словно пичужка, и умрёт там с голоду.
Отец посадил меня в клетку, точно канарейку. Клетка была маленькая, тесная — не пошевельнуться! Прутья так сжимали мне рёбра, так сжимали, что я... в страхе проснулся. Как хорошо, что всё это мне приснилось! Не поверите, я тут же сел за уроки.
Автор называет Настю ласково "золотая курочка", подчеркивая сказочную прелесть. Эффект усиливают уменшительно-ласкательные суффиксы в словах: курочка, ножки, монетки, носик. чистенький, веснушки, Детям некогда было играть, на их плечи легла забота о большом хозяйстве. Настя, "как и покойная мать", "вставала далеко до солнца", "выгоняла свое любимое стадо", топила печь, готовила обед, "Хлопотала по хозяйству до ночи". Настя ведет себя подобно покойной матери: не спорит с Митрашей, улыбается, тот "начинает злиться и хорохориться". Настя сначала поддразнивает, потом ласково гладит брата по затылку. маленькая перепалка заканчивается примирением и дружной работой. У нее свои, женские, хозяйственные заботы. Она рассудительная и потому пошла по широкой, плотной тропе. Она набрела на палестинку, обсыпанную красной клюквой, и забыла обо всем на свете. Автор спарашивает: "Откуда же у человека при его могуществе берется жадность даже к кислой ягоде клюкве? " Он как будто не осуждает Настю, а только удивляется. Что сделала Настя с собранной клюквой? Она отдала ее эвакуированным детям. Оказалось, что девочка "мучилась про себя за свою жадность". И в этом поступке-победа Насти над собой, самая трудная победа.
Как-то раз постучался к нам очень странный и смешной человечек — совсем крохотный, чуть повыше двух спичек. На спине он тащил большую сумку, гораздо больше него самого.
— Я тут разные машинки продаю... — представился он.
— Что за машинки? Покажите! — заинтересовался мой папа.
— Вот, к примеру, машинка для приготовления уроков. Нажмёшь красную кнопку — решит задачу, нажмёшь жёлтую — напишет сочинение, зелёную — выучит урок по географии. Всё сама сделает и быстро — в одну минуту!
— Папа, купи! — обрадовался я.
— Ну, ладно. А сколько стоит?
— Ничего не стоит! Я денег не беру, — ответил человечек.
— Но вы же не зря, должно быть, трудились?
— Конечно. Только в обмен на машинку мне деньги не нужны. Мне нужен мозг вашего сына.
— Вы с ума сошли! — возмутился отец.
— Ну посудите сами, — улыбнулся человечек. — Зачем ему мозг, если уроки за него станет делать машинка?
— Пап, купи! — стал я упрашивать отца. — И в самом деле, на что мне мозг, когда есть такая машинка!
Отец внимательно посмотрел на меня немного и согласился:
— Ладно, забирайте его мозг, и по рукам!
Человечек взял у меня мозг и спрятал его в свою сумку. Каким же я сразу стал лёгким, когда опустела моя голова! Таким лёгким, что вспорхнул в воздух и начал летать по комнате. И если бы отец вовремя не поймал меня, наверное, я оказался бы за окном.
— Придётся держать его в клетке, — предупредил человечек.
— Почему? — удивился отец.
— Потому что он теперь безмозглый — вот почему! Не углядите, улетит в лес, словно пичужка, и умрёт там с голоду.
Отец посадил меня в клетку, точно канарейку. Клетка была маленькая, тесная — не пошевельнуться! Прутья так сжимали мне рёбра, так сжимали, что я... в страхе проснулся. Как хорошо, что всё это мне приснилось! Не поверите, я тут же сел за уроки.