Глядя на искристое сияние ясного и морозного январского дня, бывает трудно поверить, что это лучезарное и, казалось бы, совершенно непоколебимое спокойствие может быть в считанные минуты нарушено неожиданным капризом зимней стихии. Еще несколько минут назад бескрайние ослепительно белые поля и подернутые инеем, притихшие под ярким зимним солнцем рощи казались яркой неподвижной картинкой, нарисованной на фоне свежей небесной лазури, подернутой легкой перламутровой дымкой, и вдруг край неба начинает быстро темнеть, игра света и тени превращает пейзаж в подобие старого черно-белого фотоснимка, а затем наливает его сумрачным свинцом надвигающейся бури. По белым коврам полей порывистой поступью приближается ее величество зимняя метель.
Заснеженные деревья ближайших рощ словно замерли в ожидании; в этот мимолетный миг природа бывает красива особой трепетной красотой, подчеркнутой тревожной тишиной и неподвижностью пейзажа. Трудно точно определить мгновение, когда тревожное ожидание переходит в нарастающее волнение зимней природы: ветви деревьев начинают нервно подрагивать под первыми резкими порывами колючего ветра, с каждой секундой их колебания нарастают, по снежному ковру заструилась плотная и быстрая поземка. Подняв взгляд к небу, мы замечаем, что от безмятежной бескрайней лазури не осталось уже и следа, вместо нее над землей повисло низкое брюхо сплошной серой тучи, словно пуховой периной накрывшей потемневшие зимние поля.
Авангард надвигающейся вьюги — низкая снежная поземка — уступает место основным силам разбушевавшейся стихии: над горизонтом встает плотная стена надвигающейся снежной вьюги. Первые чуть слышные завывания метели нарушают повисшую в воздухе тишину, порывы ветра усиливаются, и вот уже хоровод крупных хлопьев снега окутывает весь окружающий пейзаж, превращая его в непроглядную движущуюся массу. Нет больше рощ и полей, нет неба и земли, остался лишь круговорот метели, поглотивший привычные цвета и звуки. Теперь вокруг только хаос белых вихрей, а единственно слышными звуками становятся свист и завывания ветра, поющего свою печальную песню незадачливому путнику, не успевшему укрыться от вьюги под уютным кровом человеческого жилья.
Заснеженные деревья ближайших рощ словно замерли в ожидании; в этот мимолетный миг природа бывает красива особой трепетной красотой, подчеркнутой тревожной тишиной и неподвижностью пейзажа. Трудно точно определить мгновение, когда тревожное ожидание переходит в нарастающее волнение зимней природы: ветви деревьев начинают нервно подрагивать под первыми резкими порывами колючего ветра, с каждой секундой их колебания нарастают, по снежному ковру заструилась плотная и быстрая поземка. Подняв взгляд к небу, мы замечаем, что от безмятежной бескрайней лазури не осталось уже и следа, вместо нее над землей повисло низкое брюхо сплошной серой тучи, словно пуховой периной накрывшей потемневшие зимние поля.
Авангард надвигающейся вьюги — низкая снежная поземка — уступает место основным силам разбушевавшейся стихии: над горизонтом встает плотная стена надвигающейся снежной вьюги. Первые чуть слышные завывания метели нарушают повисшую в воздухе тишину, порывы ветра усиливаются, и вот уже хоровод крупных хлопьев снега окутывает весь окружающий пейзаж, превращая его в непроглядную движущуюся массу. Нет больше рощ и полей, нет неба и земли, остался лишь круговорот метели, поглотивший привычные цвета и звуки. Теперь вокруг только хаос белых вихрей, а единственно слышными звуками становятся свист и завывания ветра, поющего свою печальную песню незадачливому путнику, не успевшему укрыться от вьюги под уютным кровом человеческого жилья.