Зона арктических пустынь находится на самой северной окраине Азии и Северной Америки, включая все острова в Арктическом бассейне, которые входят в предел полярного географического пояса. Климат - арктический, с долгой и суровой зимой, лето - короткое и холодное. Сезонов не существует. Во время полярной ночи – зима, а полярным днем – лето. Средние температуры - -10 до -35°, опускается до -50°. Летом - от 0°до +5°. Осадков мало (200-300 мм за год).
Растительность скудная, поэтому животный мир арктическихпустынь относительно беден: это арктический волк, тюлень, морж, нерпа, лемминг, овцебык (мускусный бык), песец, белый медведь, северный олень и др.; из птиц – кайры, тупики, гаги, розовые чайки, полярные совы и др. Отдельной группой идут китообразные, которым условия Арктики не создают никаких проблем.
Птицы Арктических пустынь
Самыми многочисленными жителями сурового северного края являются птицы.
Розовая чайка — хрупкое создание, с весом в 250 граммов, и длиной тела в 35 см, чувствует себя достаточно уверенно и вольготно проводит суровые зимы в тундре, либо над морской поверхностью, которая покрыта дрейфующими льдинами. Часто присоединяется к трапезам более крупных хищников.
Кайра — чёрно-белая птица, гнездящаяся на высоких отвесных скалах, и проводящая зиму во льдах, не испытывая при этом особого дискомфорта.
Гага обыкновенная — это северная утка, которая может легко нырять в ледяной воде на глубины до 20 метров.
Самая свирепая и крупная среди птиц – полярная сова. Безжалостный хищник с красивыми жёлтыми глазами, белоснежным опереньем охотится и на других птиц, и на грызунов, а иногда и на детёнышей более крупных зверей, например, песцов.
Нарвал интересен своим длинным рогом, торчащим изо рта, который является обыкновенным зубом, только с длиной 3 метра и весом 10 кг. Фото: Один за всех и все за одного :-)
Гренландский кит – это родственник нарвала. Но он во много раз больше его, и вместо странного зуба – во рту китовый ус с огромным языком, которым удобно слизывать застревающий планктон.
Полярный дельфин или белуха – это крупное животное весом до 2-х тонн, с длиной до 6 метров, питающееся рыбой.
Касатка занимает первые места среди самых крупных и сильных морских хищников арктических вод, где она охотится на белух, моржей, тюленей и нерп.
Звери
Тюлени — это животные, составляющие особую арктическую когорту, которая уже тысячи лет живёт в этом регионе.
К этому виду относится гренландский тюлень с очень красивой узорной шкурой.
Морской заяц — это самый большой тюлень, его рост — 2,5 метра, вес — около 400 кг.
Обыкновенный тюлень поменьше морского зайца, запоминается красивыми и выразительными глазами.
До конца дней своих я не забуду этого страшного пути. Освещённые луной прогалины я обходил по самым краям, стараясь держаться в густой тени; в джунглях то и дело замирал от страха, слыша треск веток, сквозь которые пробирался какой-нибудь зверь. Огромные тени возникали передо мной и снова исчезали, бесшумно скользя на мягких лапах. Я часто останавливался с твёрдым намерением повернуть обратно, и всякий раз гордость побеждала страх и гнала меня вперёд, к намеченной цели. У меня пронеслось в голове: где же я видел этого урода с круглой спиной, усаженной треугольными зубцами, с маленькой птичьей головкой, опущенной почти до самой земли? И вдруг вспомнил. Это же стегозавр, которого Мепл-Уайт запечатлел на страницах своего альбома, то чудовище, которым прежде всего заинтересовался Челленджер. Вот он передо мной — может быть, тот самый зверь, что повстречался американскому художнику. Земля содрогалась под его страшной тяжестью, воду он лакал так громко, что эти звуки, казалось, будили ночь. Минут пять стегозавр стоял совсем рядом со мной. Стоило мне протянуть руку, и я бы коснулся этих отвратительных зубцов, вздрагивавших при каждом его движении. Напившись, чудовище побрело прочь и скрылось среди камней.Я вынул часы — была половина третьего, самое время возвращаться в лагерь. Обратный путь не вызывал у меня никаких сомнений, так как я шёл сюда, держась левого берега ручья, а ручей вливался в центральное озеро в нескольких шагах от моего наблюдательного пункта. Итак, я в самом лучшем расположении духа зашагал к лагерю, гордясь результатами своей ночной прогулки и теми новостями, которые преподнесу товарищам. Конечно, самая важная новость — это освещённые изнутри пещеры, где, по всей вероятности, живёт какое-то племя троглодитов. Но мои наблюдения над центральным озером тоже кое-чего стоят. Я могу удостоверить, что оно полно живых существ, и, кроме того, опишу несколько новых видов доисторических сухопутных животных, не встречавшихся нам до сих пор. Не много найдётся людей на свете, думал я, которые за одну ночь — и какую необычайную ночь! — смогли бы внести столь ценный вклад в сокровищницу человеческих знаний.Поглощённый своими мыслями, я медленно поднимался вверх по склону и уже был примерно на полпути к лагерю, когда послышавшиеся сзади странные звуки вернули меня к действительности. Это было нечто среднее между храпением и рёвом — глухим, низким и грозным. По-видимому, вблизи появился какой-то зверь, но в темноте ничего нельзя было разглядеть. Я прибавил шагу и, пройдя ещё с полмили, снова услышал те же звуки. На сей раз они были гораздо громче и страшнее. Сердце замерло у меня в груди при мысли, что за мной кто-то гонится. Я весь похолодел и почувствовал, как волосы встали дыбом у меня на голове. Пусть эти чудовища рвут друг друга на куски, такова борьба за существование, но чтобы они нападали на современного человека, охотились за владыкой мира — с этой страшной мыслью я не мог примириться. Передо мной снова возникло это страшное видение из дантова «Ада» — залитая кровью морда, освещённая на миг горящей веткой лорда Джона. Я стоял, глядя во все глаза назад, на залитую луной тропинку, и колени у меня подгибались от страха. Такое может только присниться: тишина, серебристые лунные блики на прогалинах, чёрные пятна кустов. И вдруг эту грозную тишину снова прорезало то же низкое, гортанное рычание. Оно звучало ещё громче, ещё ближе. Сомнений быть не могло; меня кто-то выслеживал, и расстояние между мной и моим преследователем сокращалось с каждой минутой.
Растительность скудная, поэтому животный мир арктическихпустынь относительно беден: это арктический волк, тюлень, морж, нерпа, лемминг, овцебык (мускусный бык), песец, белый медведь, северный олень и др.; из птиц – кайры, тупики, гаги, розовые чайки, полярные совы и др. Отдельной группой идут китообразные, которым условия Арктики не создают никаких проблем.
Птицы Арктических пустынь
Самыми многочисленными жителями сурового северного края являются птицы.
Розовая чайка — хрупкое создание, с весом в 250 граммов, и длиной тела в 35 см, чувствует себя достаточно уверенно и вольготно проводит суровые зимы в тундре, либо над морской поверхностью, которая покрыта дрейфующими льдинами. Часто присоединяется к трапезам более крупных хищников.
Кайра — чёрно-белая птица, гнездящаяся на высоких отвесных скалах, и проводящая зиму во льдах, не испытывая при этом особого дискомфорта.
Гага обыкновенная — это северная утка, которая может легко нырять в ледяной воде на глубины до 20 метров.
Самая свирепая и крупная среди птиц – полярная сова. Безжалостный хищник с красивыми жёлтыми глазами, белоснежным опереньем охотится и на других птиц, и на грызунов, а иногда и на детёнышей более крупных зверей, например, песцов.
Типичные животные арктических пустынь:Китообразные
Нарвал интересен своим длинным рогом, торчащим изо рта, который является обыкновенным зубом, только с длиной 3 метра и весом 10 кг. Фото: Один за всех и все за одного :-)
Гренландский кит – это родственник нарвала. Но он во много раз больше его, и вместо странного зуба – во рту китовый ус с огромным языком, которым удобно слизывать застревающий планктон.
Полярный дельфин или белуха – это крупное животное весом до 2-х тонн, с длиной до 6 метров, питающееся рыбой.
Касатка занимает первые места среди самых крупных и сильных морских хищников арктических вод, где она охотится на белух, моржей, тюленей и нерп.
Звери
Тюлени — это животные, составляющие особую арктическую когорту, которая уже тысячи лет живёт в этом регионе.
К этому виду относится гренландский тюлень с очень красивой узорной шкурой.
Морской заяц — это самый большой тюлень, его рост — 2,5 метра, вес — около 400 кг.
Обыкновенный тюлень поменьше морского зайца, запоминается красивыми и выразительными глазами.
У меня пронеслось в голове: где же я видел этого урода с круглой спиной, усаженной треугольными зубцами, с маленькой птичьей головкой, опущенной почти до самой земли? И вдруг вспомнил. Это же стегозавр, которого Мепл-Уайт запечатлел на страницах своего альбома, то чудовище, которым прежде всего заинтересовался Челленджер. Вот он передо мной — может быть, тот самый зверь, что повстречался американскому художнику. Земля содрогалась под его страшной тяжестью, воду он лакал так громко, что эти звуки, казалось, будили ночь. Минут пять стегозавр стоял совсем рядом со мной. Стоило мне протянуть руку, и я бы коснулся этих отвратительных зубцов, вздрагивавших при каждом его движении. Напившись, чудовище побрело прочь и скрылось среди камней.Я вынул часы — была половина третьего, самое время возвращаться в лагерь. Обратный путь не вызывал у меня никаких сомнений, так как я шёл сюда, держась левого берега ручья, а ручей вливался в центральное озеро в нескольких шагах от моего наблюдательного пункта. Итак, я в самом лучшем расположении духа зашагал к лагерю, гордясь результатами своей ночной прогулки и теми новостями, которые преподнесу товарищам. Конечно, самая важная новость — это освещённые изнутри пещеры, где, по всей вероятности, живёт какое-то племя троглодитов. Но мои наблюдения над центральным озером тоже кое-чего стоят. Я могу удостоверить, что оно полно живых существ, и, кроме того, опишу несколько новых видов доисторических сухопутных животных, не встречавшихся нам до сих пор. Не много найдётся людей на свете, думал я, которые за одну ночь — и какую необычайную ночь! — смогли бы внести столь ценный вклад в сокровищницу человеческих знаний.Поглощённый своими мыслями, я медленно поднимался вверх по склону и уже был примерно на полпути к лагерю, когда послышавшиеся сзади странные звуки вернули меня к действительности. Это было нечто среднее между храпением и рёвом — глухим, низким и грозным. По-видимому, вблизи появился какой-то зверь, но в темноте ничего нельзя было разглядеть. Я прибавил шагу и, пройдя ещё с полмили, снова услышал те же звуки. На сей раз они были гораздо громче и страшнее. Сердце замерло у меня в груди при мысли, что за мной кто-то гонится. Я весь похолодел и почувствовал, как волосы встали дыбом у меня на голове. Пусть эти чудовища рвут друг друга на куски, такова борьба за существование, но чтобы они нападали на современного человека, охотились за владыкой мира — с этой страшной мыслью я не мог примириться. Передо мной снова возникло это страшное видение из дантова «Ада» — залитая кровью морда, освещённая на миг горящей веткой лорда Джона. Я стоял, глядя во все глаза назад, на залитую луной тропинку, и колени у меня подгибались от страха. Такое может только присниться: тишина, серебристые лунные блики на прогалинах, чёрные пятна кустов. И вдруг эту грозную тишину снова прорезало то же низкое, гортанное рычание. Оно звучало ещё громче, ещё ближе. Сомнений быть не могло; меня кто-то выслеживал, и расстояние между мной и моим преследователем сокращалось с каждой минутой.