Повесть о капитане Копейкине” внутри поэмы - не эпизод, а так называемая вставная конструкция, то есть самостоятельное произведение, с определенной целью вставленное автором в другое повествование. Вставка “режет по живому”, резко отвлекая читателя от главного сюжета и переключая его внимание на другой, нарушая целостность восприятия. Повесть появляется в поэме совершенно неожиданно, едва ли не в форме анекдота, забавного недоразумения. Прослышав об афере Чичикова с мертвыми душами, чиновники губернского города N строят различные предположения о том, кто же такой Павел Иванович. “Вдруг почтмейстер, остававшийся несколько минут погруженным в какое-то размышление, вследствие ли внезапного вдохновения, осенившего его, или чего иного, вскрикнул неожиданно: "Это, господа, сударь мой, не кто иной, как капитан Копейкин! "
Свой рассказ почтмейстер предваряет репликой о том, что “это, впрочем, если рассказать, выйдет презанимательная для какого-нибудь писателя в некотором роде целая поэма”. Этой репликой Гоголь прямо указывает на то, что далее последует самостоятельное, не связанное с историей о мертвых душах повествование. Сюжет “Повести о капитане Копейкине”, занявшей в поэме всего шесть страниц, прост и одновременно энергичен, события следуют одно за другим, готовя неожиданную развязку.
Рассказ о том, как капитан Копейкин, потерявший на войне с французами руку и ногу и не имеющий средств к существованию, пытался получить от государства, промаялся в приемной вельможи-генерала в безнадежном ожидании царской милости, стремясь настоять на своем праве получить положительную “резолюцию” и как он был выслан по месту жительства, заканчивается сообщением о лесной шайке разбойников, чьим атаманом был никто иной. , как сам капитан Копейкин.
Центральное место в сюжете занимает описание бесконечных посещений капитаном приемной вельможи, первое из которых сопровождалось “чуть ли не восторгом” от сознания близости заслуженного “пенсиона”, а последнее имело следствием непреклонное решение самому найти “средств себе”, о которых и сообщает почтмейстер.
В “Повести о капитане Копейкине” использованы и другие элементы композиции. Гениальный мастер портрета, Гоголь полностью игнорирует этот художественный прием (описания увечий Копейкина служат иной цели) . Зато подробно и гротескно описывается швейцар: “Один швейцар уже смотрит генералиссимусом: вызолоченная булава, графская физиогномия, как откормленный жирный мопс какой-нибудь; батистовые воротнички, канальство! ”.
У Копейкина нет имени и отчества, а чиновник остался вовсе безымянным. Более того, этот “государственный человек” именуется то “генерал-аншефом”, то “начальником”, то “вельможей”, то “министром”. И становится ясным, что автор и отсутствием портрета, и недомолвками насчет имен, и произвольным перебором должностей “сановника” (еще один ранг) добивается максимального обобщения частного случая.
Гоголь в “Повести о капитане Копейкине” совершенно отказался от лирических отступлений. Задача автора - обобщить факты и подать их как "великую правду о российской жизни".
Сонет «Соответствия» Шарля Бодлера критики считают своеобразным манифестом символизма. В его строках содержится главная идея этого движения: все материальные вещи являются символами иной реальности, внутреннего мира души, а потому между ними и душевными проявлениями могут и должны быть соответствия. Эти соответствия воплощаются в цветах, звуках, запахах. Эта идея нашла живой отклик в творчестве многих авторов.
Приверженцы различных поэтических течений отдавали должное Бодлеру как провозвестнику нового стиля, переводя это произведение на родной язык. Имеется несколько переводов «Соответствий», принадлежащих перу К. Бальмонта, В. Левика, П. Якубовича и других. Одним из самых известный считается работа Эллиса (псевдоним Льва Кобылинского, 1879–1947). Именно к ней мы обратимся для анализа стихотворения.
Сонет «Соответствия» был написан Бодлером предположительно в 1855 году. Стихотворение помещено в раздел «Сплин и идеал» сборника «Цветы зла» (1857). Интересно, что в любом издании книги оно всегда находится на четвертом месте цикла.
Стихотворение наполнено прекрасными метафорами. Например, Бодлер называет природу храмом живых колонн. Так в одном образе сливаются и преклонение перед красотой природы, и признание человеческого гения создать стройные архитектурные формы.
Уже в первом катрене произносится слово «символы». Это задает тон всему стихотворению – отныне все образы, встречающиеся читателю, следует понимать как отражения реальных вещей в духовном поэтическом мире. Там же содержится и намек на самого читателя:
Лесами символом бредет, в их чащах тонет
Смущенный человек, их взглядом умилен.
Основная мысль произведения заключена во втором катрене:
Как эхо отзвуков в один аккорд неясный,
Где все едино, свет и ночи темнота,
Благоухания и звуки и цвета.
Единственный аккорд для поэта воздвигает в его сознании целую вселенную, наполненную различными проявлениями мира. Каждое явление, будь то цвет или звук, порождает сонм образов, является символом чего-то аналогично ценного, но скрытого в иной реальности – воображении автора.
Особое значение Бодлер придает запахам. Предвосхищая научные открытия устойчивых связей между обонянием и памятью, он создает цепочки неразрывно связанных образов:
Есть запах девственный; как луг, он чист и свят,
Как тело детское, высокий звук гобоя.
Поэт подчеркивает тем самым, что достаточно одной нотки знакомого аромата, чтобы оживить в памяти череду воспоминаний. Думается, что эта тонко подмеченная Бодлером связь является еще и символом поэзии, которая одной строкой рождать в голове читателя целые миры.
Повесть появляется в поэме совершенно неожиданно, едва ли не в форме анекдота, забавного недоразумения. Прослышав об афере Чичикова с мертвыми душами, чиновники губернского города N строят различные предположения о том, кто же такой Павел Иванович. “Вдруг почтмейстер, остававшийся несколько минут погруженным в какое-то размышление, вследствие ли внезапного вдохновения, осенившего его, или чего иного, вскрикнул неожиданно: "Это, господа, сударь мой, не кто иной, как капитан Копейкин! "
Свой рассказ почтмейстер предваряет репликой о том, что “это, впрочем, если рассказать, выйдет презанимательная для какого-нибудь писателя в некотором роде целая поэма”. Этой репликой Гоголь прямо указывает на то, что далее последует самостоятельное, не связанное с историей о мертвых душах повествование. Сюжет “Повести о капитане Копейкине”, занявшей в поэме всего шесть страниц, прост и одновременно энергичен, события следуют одно за другим, готовя неожиданную развязку.
Рассказ о том, как капитан Копейкин, потерявший на войне с французами руку и ногу и не имеющий средств к существованию, пытался получить от государства, промаялся в приемной вельможи-генерала в безнадежном ожидании царской милости, стремясь настоять на своем праве получить положительную “резолюцию” и как он был выслан по месту жительства, заканчивается сообщением о лесной шайке разбойников, чьим атаманом был никто иной. , как сам капитан Копейкин.
Центральное место в сюжете занимает описание бесконечных посещений капитаном приемной вельможи, первое из которых сопровождалось “чуть ли не восторгом” от сознания близости заслуженного “пенсиона”, а последнее имело следствием непреклонное решение самому найти “средств себе”, о которых и сообщает почтмейстер.
В “Повести о капитане Копейкине” использованы и другие элементы композиции. Гениальный мастер портрета, Гоголь полностью игнорирует этот художественный прием (описания увечий Копейкина служат иной цели) . Зато подробно и гротескно описывается швейцар: “Один швейцар уже смотрит генералиссимусом: вызолоченная булава, графская физиогномия, как откормленный жирный мопс какой-нибудь; батистовые воротнички, канальство! ”.
У Копейкина нет имени и отчества, а чиновник остался вовсе безымянным. Более того, этот “государственный человек” именуется то “генерал-аншефом”, то “начальником”, то “вельможей”, то “министром”. И становится ясным, что автор и отсутствием портрета, и недомолвками насчет имен, и произвольным перебором должностей “сановника” (еще один ранг) добивается максимального обобщения частного случая.
Гоголь в “Повести о капитане Копейкине” совершенно отказался от лирических отступлений. Задача автора - обобщить факты и подать их как "великую правду о российской жизни".
Смерть утешает — увы! — и заставляет жить.
Объяснение:
Сонет «Соответствия» Шарля Бодлера критики считают своеобразным манифестом символизма. В его строках содержится главная идея этого движения: все материальные вещи являются символами иной реальности, внутреннего мира души, а потому между ними и душевными проявлениями могут и должны быть соответствия. Эти соответствия воплощаются в цветах, звуках, запахах. Эта идея нашла живой отклик в творчестве многих авторов.
Приверженцы различных поэтических течений отдавали должное Бодлеру как провозвестнику нового стиля, переводя это произведение на родной язык. Имеется несколько переводов «Соответствий», принадлежащих перу К. Бальмонта, В. Левика, П. Якубовича и других. Одним из самых известный считается работа Эллиса (псевдоним Льва Кобылинского, 1879–1947). Именно к ней мы обратимся для анализа стихотворения.
Сонет «Соответствия» был написан Бодлером предположительно в 1855 году. Стихотворение помещено в раздел «Сплин и идеал» сборника «Цветы зла» (1857). Интересно, что в любом издании книги оно всегда находится на четвертом месте цикла.
Стихотворение наполнено прекрасными метафорами. Например, Бодлер называет природу храмом живых колонн. Так в одном образе сливаются и преклонение перед красотой природы, и признание человеческого гения создать стройные архитектурные формы.
Уже в первом катрене произносится слово «символы». Это задает тон всему стихотворению – отныне все образы, встречающиеся читателю, следует понимать как отражения реальных вещей в духовном поэтическом мире. Там же содержится и намек на самого читателя:
Лесами символом бредет, в их чащах тонет
Смущенный человек, их взглядом умилен.
Основная мысль произведения заключена во втором катрене:
Как эхо отзвуков в один аккорд неясный,
Где все едино, свет и ночи темнота,
Благоухания и звуки и цвета.
Единственный аккорд для поэта воздвигает в его сознании целую вселенную, наполненную различными проявлениями мира. Каждое явление, будь то цвет или звук, порождает сонм образов, является символом чего-то аналогично ценного, но скрытого в иной реальности – воображении автора.
Особое значение Бодлер придает запахам. Предвосхищая научные открытия устойчивых связей между обонянием и памятью, он создает цепочки неразрывно связанных образов:
Есть запах девственный; как луг, он чист и свят,
Как тело детское, высокий звук гобоя.
Поэт подчеркивает тем самым, что достаточно одной нотки знакомого аромата, чтобы оживить в памяти череду воспоминаний. Думается, что эта тонко подмеченная Бодлером связь является еще и символом поэзии, которая одной строкой рождать в голове читателя целые миры.
Метки: Бодлер