ФАМУСОВСКАЯ МОСКВА В русской литературе существуют разные образы Москвы. Родина, сердце России, город, который, в отличие от Петербурга, сохранил обаяние национальной жизни, традиции старины, полуусадебного быта. Такой предстает перед нами Москва в творчестве Пушкина. И совсем другой образ древней столицы возникает у пушкинского современника - Александра Сергеевича Грибоедова. Москву, изображенную в комедии "Горе от ума", не случайно принято называть не просто барской, а фамусовской Москвой. Общество, критически показанное Грибоедовым, возглавляется в пьесе Фамусовым. Именно в монологах Фамусова возникает перед нами наиболее подробная картина московской жизни. Но в пьесе существуют две разные Москвы, два образа, противоречащих друг другу! В ответ на хвалебный монолог Фамусова свою оценку московских нравов дает Чацкий. Все противостояние двух веков, "века нынешнего" и "века минувшего", строится на постоянных параллелях разных точек зрения на московскую жизнь. Начинаясь, по сути, с первого появления Чацкого, оно продолжается до самого конца, заканчиваясь решительным разрывом главного героя с фамусовской Москвой. Фамусов доволен своим городом. Он защищает Москву как носительницу национальных традиций, не уступающую при этом по культуре Европе. Гостеприимство, дворянская честь, независимость суждений, уважение к женщине, по-европейски воспитанные девушки и юноши, развитые не по годам, - вот те черты, за которые ценит Фамусов московскую жизнь. Чем же тогда недоволен Чацкий? Разве такой "набор" достоинств может быть осужден? Но Чацкий - носитель новых взглядов. Он по-другому видит бывшую столицу. Она для Чацкого - город, враждебный независимой личности, город тирании общественного мнения, диких крепостных нравов и преклонения перед "мундиром" и чинами. Где же правда? Почему из двух точек зрения мы должны выбрать именно точку зрения Чацкого? Пьеса Грибоедова построена таким образом, что "фамусовские" персонажи как бы сами разоблачают себя. В чем видит преимущества московской жизни Молчалин? - "и награжденья брать и весело пожить". Чем недоволен в местных нравах Скалозуб? Любовью москвичек к гвардейцам, мундиры которых ничуть не лучше мундиров в Первой армии. Гостеприимство? Да, для всех, но в том числе и для проходимцев типа Загорецкого. Национальные традиции? Они в том, что дворянское достоинство оценивается количеством родовых душ, а не посвятить свою жизнь служению России. Культура? Она в нелепом смешении двух языков - "французского с нижегородским". Воспитанность? Это умение ни одного слова не сказать без "ужимки". Современность? Да, и в Москве есть независимость мысли, "и об правительстве иной раз так толкуют, что если б кто подслушал их... беда!" Но при этом "чтоб новизны вводили, - никогда нас Боже!" Традиции родственных связей, патриархальность? Конечно, - "при мне служащие чужие очень редки..." А ведь перед нами новая, "после пожарная", Москва! Казалось бы, что после бедствия 1812 года общество должно встряхнуться, должны появиться другие черты. Увы... "Дома новы, но предрассудки стары..." Москва строится заново, а нравы остаются теми же, что и были. Обеды, которые "ешь три часа...", баре, меняющие верных слуг на "борзые три собаки"; а главное - неистребимая вражда к "свободной жизни" и презрение к своему народу
