тема смерти неотступно сопровождает поэзию державина с его первых нам известных одических творений.
в старости, на покое, живописуя красоты и натюрморты, увенчанные голубым пером, поэт словно бы опять видит: “где стол был яств, там гроб стоит” – и горько пророчествует: “разрушится сей дом, засохнет бор и сад…”
в самые разные годы, в самых разных стихотворениях у поэта, умеющего так ярко воспевать радость жизни, то почти резонерски, то лирически-страстно прорывается извечное “помни о смерти”.
“на свете жить
нам время …” – замечает он “первому соседу”.
радуясь выздоровлению мецената и. и. шувалова, рисует харона:
на брег из лодки вылезает
старик угрюмый и седой.
и, озираясь, подпирает
себя ужасною косой.
рядом с алмазной горой водопада кивач поэт вновь возвращается к мучающей мысли:
не зрим ли всякий день гробов,
седин дряхлеющей вселенной?
не слышим ли в бою часов
глас смерти, двери скрып подземной.
так один из самых жизнелюбивых и бодрых поэтов оказывается и одним из самых завороженных видением смерти.
державин был отважным человеком. перед
пугачевской разбойной вольницей, перед бушующим, захлестывающим утлую лодку белым морем, перед вельможным и царевым гневом он не робел, не падал духом.
а каково не теряться перед начальством? известно, что в коридорах власти подобострастно даже те, кто не кланялся и пулям на поле боя.
волевая державинская отвага в стихах, в которых поэт вдохновенно переживал собственную жизнь , присутствовала и в неутомимом напоминании о дежурстве смерти рядом с живущим. умение полнокровно, распахнуто жить и чувствовать, страстно переживать эту единственную жизнь в слове, может быть, и не давало ему отвести взгляд от смерти.
но рядом с бренной жизнью у державина всегда бессмертие, в ней и над нею – бог.
в своей удивительной оде он говорит о своем философско-религиозном понимании и жизни, и смерти, и бессмертия, обращаясь к создателю:
твоей то правде нужно было,
чтоб смертну бездну преходило
мое бессмертно бытие:
чтоб дух мой в смертность облачился
и чтоб чрез смерть я возвратился,
отец! – в бессмертие твое.
в “объяснениях” на собственные сочинения державин в связи с одой “бог” о себе следующий “анекдот”: “родился он в 1743 году 3 июля, а в 1744 году, в зимних месяцах, когда явилась комета… то он, быв около двух годов, увидев оную и показав пальцем, быв у няньки на руках, первое слово сказал: “бог”.
рассказывая о своем младенчестве, о том, как его, хилого новорожденного, запекали, по обычаю, в хлеб, и о хвостатой комете, поэт делает в своих “записках” примечание, где разъясняет, что два этих события, может быть, были провидением, они предсказали поэту трудный жизненный путь и создание им поэмы “бог”, “которая от всех похваляется”.
из мыслей поэта о жизни и смерти ясно, что он все же дошел в своих исканиях до гармоничного постижения этих вселенских крайностей, дошел через веру в спасителя. созрев духом, державин уже не только самому себе, но и другим людям сумел сказать слова утешения и надежды:
почто же терзаться и скорбеть,
что смертный друг твой жил не вечно?
жизнь есть небес мгновенный дар;
устрой ее себе к покою
и чистою твоей душою
благословляй судеб удар.
итак, только в гармонии со всем сущим, включая рождение, жизнь и смерть, по державину, утверждается связь дольнего мира с богом, достигается победа над злом и смертью, отнюдь не являющейся преградой на пути к вечной жизни души человеческой.
ответ:
тема смерти неотступно сопровождает поэзию державина с его первых нам известных одических творений.
в старости, на покое, живописуя красоты и натюрморты, увенчанные голубым пером, поэт словно бы опять видит: “где стол был яств, там гроб стоит” – и горько пророчествует: “разрушится сей дом, засохнет бор и сад…”
в самые разные годы, в самых разных стихотворениях у поэта, умеющего так ярко воспевать радость жизни, то почти резонерски, то лирически-страстно прорывается извечное “помни о смерти”.
“на свете жить
нам время …” – замечает он “первому соседу”.
радуясь выздоровлению мецената и. и. шувалова, рисует харона:
на брег из лодки вылезает
старик угрюмый и седой.
и, озираясь, подпирает
себя ужасною косой.
рядом с алмазной горой водопада кивач поэт вновь возвращается к мучающей мысли:
не зрим ли всякий день гробов,
седин дряхлеющей вселенной?
не слышим ли в бою часов
глас смерти, двери скрып подземной.
так один из самых жизнелюбивых и бодрых поэтов оказывается и одним из самых завороженных видением смерти.
державин был отважным человеком. перед
пугачевской разбойной вольницей, перед бушующим, захлестывающим утлую лодку белым морем, перед вельможным и царевым гневом он не робел, не падал духом.
а каково не теряться перед начальством? известно, что в коридорах власти подобострастно даже те, кто не кланялся и пулям на поле боя.
волевая державинская отвага в стихах, в которых поэт вдохновенно переживал собственную жизнь , присутствовала и в неутомимом напоминании о дежурстве смерти рядом с живущим. умение полнокровно, распахнуто жить и чувствовать, страстно переживать эту единственную жизнь в слове, может быть, и не давало ему отвести взгляд от смерти.
но рядом с бренной жизнью у державина всегда бессмертие, в ней и над нею – бог.
в своей удивительной оде он говорит о своем философско-религиозном понимании и жизни, и смерти, и бессмертия, обращаясь к создателю:
твоей то правде нужно было,
чтоб смертну бездну преходило
мое бессмертно бытие:
чтоб дух мой в смертность облачился
и чтоб чрез смерть я возвратился,
отец! – в бессмертие твое.
в “объяснениях” на собственные сочинения державин в связи с одой “бог” о себе следующий “анекдот”: “родился он в 1743 году 3 июля, а в 1744 году, в зимних месяцах, когда явилась комета… то он, быв около двух годов, увидев оную и показав пальцем, быв у няньки на руках, первое слово сказал: “бог”.
рассказывая о своем младенчестве, о том, как его, хилого новорожденного, запекали, по обычаю, в хлеб, и о хвостатой комете, поэт делает в своих “записках” примечание, где разъясняет, что два этих события, может быть, были провидением, они предсказали поэту трудный жизненный путь и создание им поэмы “бог”, “которая от всех похваляется”.
из мыслей поэта о жизни и смерти ясно, что он все же дошел в своих исканиях до гармоничного постижения этих вселенских крайностей, дошел через веру в спасителя. созрев духом, державин уже не только самому себе, но и другим людям сумел сказать слова утешения и надежды:
почто же терзаться и скорбеть,
что смертный друг твой жил не вечно?
жизнь есть небес мгновенный дар;
устрой ее себе к покою
и чистою твоей душою
благословляй судеб удар.
итак, только в гармонии со всем сущим, включая рождение, жизнь и смерть, по державину, утверждается связь дольнего мира с богом, достигается победа над злом и смертью, отнюдь не являющейся преградой на пути к вечной жизни души человеческой.
объяснение: