События, которые описывает Л. Н. Толстой в своем рассказе “После бала”, не придуманы. Они происходили в России в 1853 году, и вот через пятьдесят лет писатель положил их в основу своего произведения. С самого начала создается впечатление, что этот рассказ про любовь, но это не так. Повествование ведется от первого лица. Главный герой рассказа — Иван Васильевич. В молодости он был очень веселым и бойким малым, да еще и богатым. Любил он покататься на лошадях с барышнями, кутил иногда с товарищами, но главным его удовольствием были вечера и балы. На одном из балов он познакомился с дочерью полковника Варенькой и влюбился в нее. Это была высокая, стройная девушка, одетая в белое с розовым поясом платье, у нее было красивое лицо и ласковые голубые глаза. Иван Васильевич в тот вечер совсем не пил, он был пьян любовью к Варе. Он даже не спрашивал у девушки, любит ли она его, главным было то, что он был влюблен в нее. Почти все танцы он танцевал с Варей, и совсем не чувствовал своего тела, когда вальсировал. Время неумолимо летело, бал приближался к концу. И тут приехал отец Вареньки. Это был воинский начальник типа старого служаки николаевской выправки. Автор описывает его как человека прекрасного телосложения, с широкой грудью, сильными плечами и длинными, стройными ногами. Все вокруг уговаривали полковника пройтись в танце с дочерью, и наконец гости добились своего. Полковник вынул шпагу из портупеи, натянул замшевую перчатку на правую руку, “надо все по закону”, — улыбаясь, сказал он взял руку дочери и стал, выжидая такт. Дождавшись начала мазурки, отец и дочь двинулись вокруг залы. Иван Васильевич не только любовался в этот миг, но с умилением следил за каждым движением пары. Ему понравился полковник, он испытывал к нему какое-то нежно-восторженное чувство. Отец Вареньки показался рассказчику добрым и любезным человеком. Приехав домой, Иван Васильевич не смог заснуть. Не закрывая глаз, видел он перед собой свою возлюбленную то в минуту, когда она выбирала кавалеров, то тогда, когда за ужином пригубила бокал шампанского. Но больше всего он видел Вареньку в паре с отцом, когда она плыла в танце. Молодой человек был слишком счастлив и все видел в розовом цвете. Проведя дома два часа в бессоннице, он решил прогуляться. На улице была самая что ни на есть масленичная погода: туман, насыщенный водою, снег таял на дорогах, и со всех крыш капало. В этот момент все Ивану Васильевичу было особенно мило и значительно. И вдруг он увидел что-то большое, черное и услышал доносившиеся оттуда звуки флейты и барабана. В душе у него все пело и изредка слышался мотив мазурки. Но это была какая-то другая, жестокая, нехорошая музыка. Иван Васильевич думал, что идет учение солдат, но потом ему сказали, что это татарина наказывают за побег. Рядом с провинившимся шел высокий военный, фигура которого показалась юноше знакомой. Это был отец Вареньки. Татарина очень сильно били палками, а он все время повторял какие-то одни и те же слова. Этот человек не говорил, а всхлипывал: “Братцы, помилосердуйте. Братцы, помилосердуйте”. Но солдаты продолжали бить его, сильно ударяя палками по спине. Подойдя ближе, Иван Васильевич мельком увидел спину наказуемого. Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что он не поверил, что это было тело человека. Вдруг полковник остановился и метнулся к одному из солдат. “Я тебе помажу. Будешь мазать? Будешь?”, — услышал Иван Васильевич его гневный голос. И юноша увидел, как полковник своей сильной рукой бил по лицу испуганного солдата за то, что тот не сильно ударил татарина. Ивану Васильевичу было до такой степени стыдно, что он опустил глаза и поторопился уйти домой. Всю дорогу в ушах у него бил барабан и свистела флейта, а также то слышались слова: “Братцы, помилосердуйте”; то гневный голос полковника: “Будешь мазать? Будешь?” После этого случая жизнь Ивана Васильевича очень изменилась. Он не смог поступить на военную службу, как хотел ранее, и не только не стал военным, но и вообще нигде не служил. А любовь к Варе с этого дня пошла на убыль и в конце концов сошла на нет. “Так почему же главный герой не поступил на службу?” — спросите вы. Я думаю потому, что он не хотел служить жестоким, бесчеловечным законам. В нем обострилось чувство ответственности за ближнего, любви к нему. Толстой показывает нам человека, у которого проснулась совесть, и только такие люди, по мнению писателя, смогут стать передовыми, лучшими представителями своей эпохи.
Так или иначе, уже в этом кратком наброске видна как напряженность, так и трагичность судьбы дворянского сословия. Заметим, что для литературоведческого анализа важны не столько бытовая сторона истории или решение социально-исторических задач, сколько эстетическая цель обращения писателя к жизни сословия: какова картина жизни и – непременно – каков смысл переданной картины. Хотя, конечно, без определенных исторических обобщений и фактов освещение нашей темы тоже немыслимо. Не случайно Пушкин не только в художественном творчестве, а в статьях, заметках, письмах многократно обращался к истории сословия. Своеобразная философия элиты содержится в книге Гоголя "Выбранные места из переписки с друзьями".
Что нам важно знать из истории сословия для интерпретации литературы 19 века? Это столетие явится завершением в многовековой судьбе дворянства, и не все может быть понято без привлечения некоторых более ранних наблюдений.
Итак, с чем пришло дворянство к золотому веку своей культуры ключевой проблемой становится внутреннее противоречие в дворянской культуре между очевидной элитарностью, аристократизмом, высоким развитием личности и – чертами ничтожными, а часто грубыми и порочными. Так, велико отличие между Фамусовым и Чацким, Онегиным и Лариными, Печориным и Чичиковым, героями "Войны и мира" и "Пошехонской старины", хотя речь идет о персонажах-современниках.
Герцен в "Былом и думах" заметит: "Разница между дворянами и дворовыми так же мала, как между их названиями". И здесь отнюдь не только публицистическая оценка революционно настроенного писателя. Действительно, дворянское сословие в широком смысле формируется как сословие слуг в первую очередь, а уж после – сословие господ. Дворянин служит при высшей государственной власти, за что и получает свою собственную малую власть над поместьем. Только указ Петра III "О вольности дворянства" (1762 год) придал аристократии независимость от государственной службы, да и то во многом формально.
Собственно родовой аристократизм прежде был во многом подорван рядом реформ в начале царствования династии Романовых: от отмены местничества до введения петровской Табели о рангах. Местничество подразумевало выражение знатности рода, не личных заслуг, а издревле сложившегося статуса. Петровские реформы окончательно потребовали личной доблести в служении власти, государю как залог вхождения в элиту.
Повествование ведется от первого лица. Главный герой рассказа — Иван Васильевич. В молодости он был очень веселым и бойким малым, да еще и богатым. Любил он покататься на лошадях с барышнями, кутил иногда с товарищами, но главным его удовольствием были вечера и балы.
На одном из балов он познакомился с дочерью полковника Варенькой и влюбился в нее. Это была высокая, стройная девушка, одетая в белое с розовым поясом платье, у нее было красивое лицо и ласковые голубые глаза. Иван Васильевич в тот вечер совсем не пил, он был пьян любовью к Варе. Он даже не спрашивал у девушки, любит ли она его, главным было то, что он был влюблен в нее. Почти все танцы он танцевал с Варей, и совсем не чувствовал своего тела, когда вальсировал.
Время неумолимо летело, бал приближался к концу. И тут приехал отец Вареньки. Это был воинский начальник типа старого служаки николаевской выправки. Автор описывает его как человека прекрасного телосложения, с широкой грудью, сильными плечами и длинными, стройными ногами. Все вокруг уговаривали полковника пройтись в танце с дочерью, и наконец гости добились своего. Полковник вынул шпагу из портупеи, натянул замшевую перчатку на правую руку, “надо все по закону”, — улыбаясь, сказал он взял руку дочери и стал, выжидая такт. Дождавшись начала мазурки, отец и дочь двинулись вокруг залы. Иван Васильевич не только любовался в этот миг, но с умилением следил за каждым движением пары. Ему понравился полковник, он испытывал к нему какое-то нежно-восторженное чувство. Отец Вареньки показался рассказчику добрым и любезным человеком.
Приехав домой, Иван Васильевич не смог заснуть. Не закрывая глаз, видел он перед собой свою возлюбленную то в минуту, когда она выбирала кавалеров, то тогда, когда за ужином пригубила бокал шампанского. Но больше всего он видел Вареньку в паре с отцом, когда она плыла в танце.
Молодой человек был слишком счастлив и все видел в розовом цвете. Проведя дома два часа в бессоннице, он решил прогуляться. На улице была самая что ни на есть масленичная погода: туман, насыщенный водою, снег таял на дорогах, и со всех крыш капало. В этот момент все Ивану Васильевичу было особенно мило и значительно. И вдруг он увидел что-то большое, черное и услышал доносившиеся оттуда звуки флейты и барабана. В душе у него все пело и изредка слышался мотив мазурки. Но это была какая-то другая, жестокая, нехорошая музыка.
Иван Васильевич думал, что идет учение солдат, но потом ему сказали, что это татарина наказывают за побег. Рядом с провинившимся шел высокий военный, фигура которого показалась юноше знакомой. Это был отец Вареньки. Татарина очень сильно били палками, а он все время повторял какие-то одни и те же слова. Этот человек не говорил, а всхлипывал: “Братцы, помилосердуйте. Братцы, помилосердуйте”. Но солдаты продолжали бить его, сильно ударяя палками по спине. Подойдя ближе, Иван Васильевич мельком увидел спину наказуемого. Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что он не поверил, что это было тело человека.
Вдруг полковник остановился и метнулся к одному из солдат. “Я тебе помажу. Будешь мазать? Будешь?”, — услышал Иван Васильевич его гневный голос. И юноша увидел, как полковник своей сильной рукой бил по лицу испуганного солдата за то, что тот не сильно ударил татарина. Ивану Васильевичу было до такой степени стыдно, что он опустил глаза и поторопился уйти домой. Всю дорогу в ушах у него бил барабан и свистела флейта, а также то слышались слова: “Братцы, помилосердуйте”; то гневный голос полковника: “Будешь мазать? Будешь?”
После этого случая жизнь Ивана Васильевича очень изменилась. Он не смог поступить на военную службу, как хотел ранее, и не только не стал военным, но и вообще нигде не служил. А любовь к Варе с этого дня пошла на убыль и в конце концов сошла на нет.
“Так почему же главный герой не поступил на
службу?” — спросите вы. Я думаю потому, что он не хотел служить жестоким, бесчеловечным законам. В нем обострилось чувство ответственности за ближнего, любви к нему.
Толстой показывает нам человека, у которого проснулась совесть, и только такие люди, по мнению писателя, смогут стать передовыми, лучшими представителями своей эпохи.
Что нам важно знать из истории сословия для интерпретации литературы 19 века? Это столетие явится завершением в многовековой судьбе дворянства, и не все может быть понято без привлечения некоторых более ранних наблюдений.
Итак, с чем пришло дворянство к золотому веку своей культуры ключевой проблемой становится внутреннее противоречие в дворянской культуре между очевидной элитарностью, аристократизмом, высоким развитием личности и – чертами ничтожными, а часто грубыми и порочными. Так, велико отличие между Фамусовым и Чацким, Онегиным и Лариными, Печориным и Чичиковым, героями "Войны и мира" и "Пошехонской старины", хотя речь идет о персонажах-современниках.
Герцен в "Былом и думах" заметит: "Разница между дворянами и дворовыми так же мала, как между их названиями". И здесь отнюдь не только публицистическая оценка революционно настроенного писателя. Действительно, дворянское сословие в широком смысле формируется как сословие слуг в первую очередь, а уж после – сословие господ. Дворянин служит при высшей государственной власти, за что и получает свою собственную малую власть над поместьем. Только указ Петра III "О вольности дворянства" (1762 год) придал аристократии независимость от государственной службы, да и то во многом формально.
Собственно родовой аристократизм прежде был во многом подорван рядом реформ в начале царствования династии Романовых: от отмены местничества до введения петровской Табели о рангах. Местничество подразумевало выражение знатности рода, не личных заслуг, а издревле сложившегося статуса. Петровские реформы окончательно потребовали личной доблести в служении власти, государю как залог вхождения в элиту.