К вечеру бой стал затихать. Обе армии стояли одна против другой, обескровленные, измотанные, поредевшие, но все равно готовые к дальнейшей борьбе. Французы отошли с занятых ими высот, русские остались там, где стояли в конце сражения. Кутузов сначала намерен был «заутра бой затеять новый и до конца стоять» и даже распорядился готовиться к продолжению сражения, но когда возле полуночи получил донесение о потерях, — а они превышали 45 тысяч человек убитыми и ранеными, — то никакого иного решения, кроме отступления, он принять не мог. Французы потеряли убитыми и ранеными еще больше, чем русские, — около 58,5 тысячи солдат и офицеров и 49 генералов. Однако и у них не было выбора — они должны были идти вперед до конца. «Великая армия» разбилась о несокрушимую армию России, и потому Наполеон вправе был сказать: «Битва на Москве-реке была одной из тех битв, где проявлены наибольшие достоинства и достигнуты наименьшие результаты». А Кутузов оценил Бородинское сражение по-иному: «Сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов, где вся пехота, кавалерия и артиллерия дрались отчаянно. Желание всякого было умереть на месте и не уступить неприятелю». «Двунадесяти языкам» наполеоновского войска, собранного со всей Европы, противостояло еще большее число российских «языцей», собравшихся со всей империи. На Бородинском поле плечом к плечу стояли солдаты, офицеры и генералы российской армии, сплотившей в своих рядах русских и украинцев, белорусов и грузин, татар и немцев, объединенных сознанием общего долга и любовью к своему Отечеству. И потому поровну крови и доблести, мужества и самоотверженности положили на весы победы офицеры и генералы: русский Денис Давыдов, грузин Петр Багратион, немец Александр Фигнер, татарин Николай Кудашев и турок Александр Кутайсов, России верные сыны. И все же, сколь ни ярки были вспышки этой искрометной офицерской доблести, при всей их красивости чем-то напоминали они торжественные огни праздничного фейерверка, в то время как лавинная, всесокрушающая солдатская доблесть была подобна могучему лесному пожару, который, ревя и неистовствуя, неудержимо шел высокой жаркой стеной, круша и испепеляя все, что стояло на его пути. История сохранила нам и имена героев Бородина, солдат и унтер-офицеров — кавалеров военного ордена Георгия Ефрема Митюхина, Яна Маца, Сидора Шило, Петра Милешко, Тараса Харченко, Игната Филонова и многих иных.
Эта маленькая повесть о большом человеке. Об Учителе с большой буквы, пусть, может, и прозвучит банально.
Сам не слишком грамотный, комсомолец Дюйшен основывает в родном аиле школу. Он не ждёт просто делает работу, которую считает нужной. Он знает, как важно быть образованным. Он понимает, что будущее теперь во многом зависит от этих чёрных глазёнок, которые смотрят на него, кто с недоверием, кто с любопытством, а некоторые с восхищением и любовью.
Это не стремление выделиться из толпы. Скорее- добродушная и посильная тем, до кого у юной советской власти ещё не дошли руки.
Никто из села не верит в его затею, никому нет дела до того, как будет работать школа. Всё приходится делать самому, а иногда и при учеников.
Это потом, спустя годы, станет ясно, что сделал этот человек. Какой подвиг совершал он каждый день.
А пока...
В то время, когда на открытии новой школы чествуют академика Сулайманову, старый почтальон Дюйшен разносит почту. Для него не нашлось места на празднике. Да и сам он особо туда не стремится. Годы не изменили его. Может прибавили седины, но не тщеславия. Скромный, как и в пору юности, он просто делает своё дело, как всегда старательно и тихо.
"Почему следы людей не остаются навеки на дорогих им памятных местах?" Почему часто обходят почестями тех, кто этого особенно заслуживает? Возможно потому, что они не хотят этого? Их величие не в том, что они сотворили, а в том, как они это делали.
Кому-то может показаться неуместной идеология книги. Но надо не забывать, когда она написана. Тогда это было нормой. Нелья уйти от истории. Невозможно зачеркнуть целую эпоху.
Я, хоть и но тоже верила в несокрушимость Ленина и партии, и в то, что мы уверенно идём к коммунизму. Всему своё время... И свои вожди.
"Прощай, учитель, прощай, моя первая школа, прощай, детство, прощай, моя первая, никому не высказанная любовь…
стояли одна против другой,
обескровленные, измотанные, поредевшие,
но все равно готовые к дальнейшей борьбе.
Французы отошли с занятых ими высот,
русские остались там, где стояли в конце
сражения.
Кутузов сначала намерен был «заутра бой
затеять новый и до конца стоять» и даже
распорядился готовиться к продолжению
сражения, но когда возле полуночи получил
донесение о потерях, — а они превышали 45
тысяч человек убитыми и ранеными, — то
никакого иного решения, кроме
отступления, он принять не мог. Французы
потеряли убитыми и ранеными еще больше,
чем русские, — около 58,5 тысячи солдат и
офицеров и 49 генералов. Однако и у них
не было выбора — они должны были идти
вперед до конца.
«Великая армия» разбилась о
несокрушимую армию России, и потому
Наполеон вправе был сказать: «Битва на
Москве-реке была одной из тех битв, где
проявлены наибольшие достоинства и
достигнуты наименьшие результаты».
А Кутузов оценил Бородинское сражение
по-иному: «Сей день пребудет вечным
памятником мужества и отличной
храбрости российских воинов, где вся
пехота, кавалерия и артиллерия дрались
отчаянно. Желание всякого было умереть
на месте и не уступить неприятелю».
«Двунадесяти языкам» наполеоновского
войска, собранного со всей Европы,
противостояло еще большее число
российских «языцей», собравшихся со всей
империи.
На Бородинском поле плечом к плечу
стояли солдаты, офицеры и генералы
российской армии, сплотившей в своих
рядах русских и украинцев, белорусов и
грузин, татар и немцев, объединенных
сознанием общего долга и любовью к
своему Отечеству.
И потому поровну крови и доблести,
мужества и самоотверженности положили
на весы победы офицеры и генералы:
русский Денис Давыдов, грузин Петр
Багратион, немец Александр Фигнер,
татарин Николай Кудашев и турок
Александр Кутайсов, России верные сыны.
И все же, сколь ни ярки были вспышки
этой искрометной офицерской доблести,
при всей их красивости чем-то напоминали
они торжественные огни праздничного
фейерверка, в то время как лавинная,
всесокрушающая солдатская доблесть
была подобна могучему лесному пожару,
который, ревя и неистовствуя, неудержимо
шел высокой жаркой стеной, круша и
испепеляя все, что стояло на его пути.
История сохранила нам и имена героев
Бородина, солдат и унтер-офицеров —
кавалеров военного ордена Георгия
Ефрема Митюхина, Яна Маца, Сидора
Шило, Петра Милешко, Тараса Харченко,
Игната Филонова и многих иных.
Эта маленькая повесть о большом человеке. Об Учителе с большой буквы, пусть, может, и прозвучит банально.
Сам не слишком грамотный, комсомолец Дюйшен основывает в родном аиле школу. Он не ждёт просто делает работу, которую считает нужной. Он знает, как важно быть образованным. Он понимает, что будущее теперь во многом зависит от этих чёрных глазёнок, которые смотрят на него, кто с недоверием, кто с любопытством, а некоторые с восхищением и любовью.
Это не стремление выделиться из толпы. Скорее- добродушная и посильная тем, до кого у юной советской власти ещё не дошли руки.
Никто из села не верит в его затею, никому нет дела до того, как будет работать школа. Всё приходится делать самому, а иногда и при учеников.
Это потом, спустя годы, станет ясно, что сделал этот человек. Какой подвиг совершал он каждый день.
А пока...
В то время, когда на открытии новой школы чествуют академика Сулайманову, старый почтальон Дюйшен разносит почту. Для него не нашлось места на празднике. Да и сам он особо туда не стремится. Годы не изменили его. Может прибавили седины, но не тщеславия. Скромный, как и в пору юности, он просто делает своё дело, как всегда старательно и тихо.
"Почему следы людей не остаются навеки на дорогих им памятных местах?" Почему часто обходят почестями тех, кто этого особенно заслуживает? Возможно потому, что они не хотят этого? Их величие не в том, что они сотворили, а в том, как они это делали.
Кому-то может показаться неуместной идеология книги. Но надо не забывать, когда она написана. Тогда это было нормой. Нелья уйти от истории. Невозможно зачеркнуть целую эпоху.
Я, хоть и но тоже верила в несокрушимость Ленина и партии, и в то, что мы уверенно идём к коммунизму. Всему своё время... И свои вожди.
"Прощай, учитель, прощай, моя первая школа, прощай, детство, прощай, моя первая, никому не высказанная любовь…