Своеобразие композиции «Вишневого сада», заключающееся в глубочайшей естественности развития действия, осложненного параллельными, побочными линиями, отступлениями, бытовыми мелочами, внесюжетными мотивами, ярко проявляется в характере ее диалога.
Диалог этой пьесы, весьма разнообразный по своему содержанию (реально-бытовой, комический, лирический, драматический), но всегда многозначительный, глубоко психологический, развивается весьма свободно, непроизвольно, прихотливо меняя свою тематику, уходя в сторону от основного сюжетного конфликта.
Приход поезда, на котором прибывает Раневская и ее сопровождающие, характер Раневской, чувствительность Дуняши, несчастье Епиходова, первые впечатления возвратившихся из Парижа, жизнь Раневской в Париже, приближающиеся торги на имение, мечты Вари -- вот далеко не полный перечень тем самых начальных сцен первого акта.
Стремясь передать всю непосредственность изображаемого реального быта, жизненную обычность бесед, Чехов часто прерывает диалоги, перебивает их внесюжетными мотивами, включая и самое незначительное, пустяшное. Так, например, беседа Вари и Ани, ведущаяся ими в начале первого акта, прерывается Лопахиным, а затем диалогом Яши и Дуняши. В середине второго акта рассуждения господ о судьбах имения переходят в разговор о жизни вообще, а затем сменяются темами женитьбы Лопахина, службы Гаева и воспоминаний Фирса. В третьем акте серьезная беседа Раневской и ее дочери нарушается шутками Шарлотты, а следующий за ними диалог о её дальнейшей судьбе перебивается приходом Пищика.
Отражая особенности живых бесед, Чехов много чаще, чем предшествующие драматурги, превращает диалоги в такие многоголосые разговоры, где каждый участник ведёт свою партию не обращая внимания на других. Вот для примера отрывок разговора действующих лиц из первого акта «Вишневого сада».
Любовь Андреевна. Детская, милая моя,. прекрасная комната. Я тут спала, когда была маленькой... (Плачет. ) И теперь я, как маленькая,.. (Целует брата, Варю, потом опять брата). А Варя по прежнему все такая же, на монашку похожа. И Дуняшу я узнала... (Целует Дуняшу. )
Гаев. Поезд опоздал на два часа. Каково? Каковы порядки?
Шарлотта (Пищику). Моя собака и орехи кушает.
Пищик (удивленно). Вы подумайте!
Как видим, каждый из собеседников произносит свою реплику, вне связи с репликами других, и весь этот разговор носит статический характер.
В том же акте имеется такой разговор:
Любовь Андреевна. Кофе выпит, можно на покой.
Фирс (чистит щёткой Гаева, наставительно). Опять не те брючки надели. И что мне с вами делать!
Варя (тихо). Аня спит?
Подобные беседы действующих лиц, не связанные с основным сюжетным конфликтом, где каждый говорит, не слушая другого, то что ему вздумается, составляют одну из примет чеховского диалога.
Непроизвольная смена, характерная для чеховского диалога, в ряде случаев проявляется даже в отдельных речах, высказываниях и репликах действующих лиц.
В первом акте «Вишневого сада» Варя и Аня ведут серьезный разговор, Варя рассказывает Ане о своих взаимоотношениях с Лопахиным и вдруг, резко меняя тему беседы, говорит: «У тебя брошка вроде как пчелка».
Прихотливое течение диалогов, непроизвольность реплик, нарушающих беседы, используется Чеховым и для придания развивающемуся действию естественности реально-бытового колорита, и для передачи разнообразных оттенков психологических переживаний действующих лиц, смены их настроений. Новаторство Чехова, строившего свои пьесы в предельном приближении к законам жизни, в решительном преодолении привычных условностей драматургии, было понято и принято не сразу.
Душа Раскольникова не приемлет убийства, и он ищет себе оправдания и, пытаясь логически обосновать преступление, создаёт собственную теорию.
Все люди, согласно этой теории, делятся на «тварей дрожащих» и тех людей, которые имеют право «разрешить совести своей перешагнуть… через иные препятствия… если исполнение идеи того потребует, а все великие люди должны по природе своей быть непременно преступниками».
Эта теория Раскольникова, а также его гордыня, желание ответить на во тварь я дрожащая или право имею?» и являются философскими причинами преступления.
Но Достоевский отвергает теорию Раскольникова, показывая её столкновения с логикой жизни, создавая целую систему авторских опровержений этой теории.
Во-первых, убийство рассчитать невозможно, и вместе со старухой Алёной Ивановной Раскольников убивает её сестру Лизавету, добрую и кроткую, то есть одну из тех, ради которых он и решил совершить преступление, оправдывая его благом человечества.
Во-вторых, теория Раскольникова не продумана. Он делит всех людей два разряда, но непонятно, к какому он относит своих близких – Соню, мать, сестру. Эти люди не хотят воспользоваться «результатами» преступления, а ведь благо близких было для Раскольникова одним из оправданий преступления. Поэтому он испытывает муки совести и боится признать, что его теория ошибочна.
ответ:см.ниже
Объяснение:
Своеобразие композиции «Вишневого сада», заключающееся в глубочайшей естественности развития действия, осложненного параллельными, побочными линиями, отступлениями, бытовыми мелочами, внесюжетными мотивами, ярко проявляется в характере ее диалога.
Диалог этой пьесы, весьма разнообразный по своему содержанию (реально-бытовой, комический, лирический, драматический), но всегда многозначительный, глубоко психологический, развивается весьма свободно, непроизвольно, прихотливо меняя свою тематику, уходя в сторону от основного сюжетного конфликта.
Приход поезда, на котором прибывает Раневская и ее сопровождающие, характер Раневской, чувствительность Дуняши, несчастье Епиходова, первые впечатления возвратившихся из Парижа, жизнь Раневской в Париже, приближающиеся торги на имение, мечты Вари -- вот далеко не полный перечень тем самых начальных сцен первого акта.
Стремясь передать всю непосредственность изображаемого реального быта, жизненную обычность бесед, Чехов часто прерывает диалоги, перебивает их внесюжетными мотивами, включая и самое незначительное, пустяшное. Так, например, беседа Вари и Ани, ведущаяся ими в начале первого акта, прерывается Лопахиным, а затем диалогом Яши и Дуняши. В середине второго акта рассуждения господ о судьбах имения переходят в разговор о жизни вообще, а затем сменяются темами женитьбы Лопахина, службы Гаева и воспоминаний Фирса. В третьем акте серьезная беседа Раневской и ее дочери нарушается шутками Шарлотты, а следующий за ними диалог о её дальнейшей судьбе перебивается приходом Пищика.
Отражая особенности живых бесед, Чехов много чаще, чем предшествующие драматурги, превращает диалоги в такие многоголосые разговоры, где каждый участник ведёт свою партию не обращая внимания на других. Вот для примера отрывок разговора действующих лиц из первого акта «Вишневого сада».
Любовь Андреевна. Детская, милая моя,. прекрасная комната. Я тут спала, когда была маленькой... (Плачет. ) И теперь я, как маленькая,.. (Целует брата, Варю, потом опять брата). А Варя по прежнему все такая же, на монашку похожа. И Дуняшу я узнала... (Целует Дуняшу. )
Гаев. Поезд опоздал на два часа. Каково? Каковы порядки?
Шарлотта (Пищику). Моя собака и орехи кушает.
Пищик (удивленно). Вы подумайте!
Как видим, каждый из собеседников произносит свою реплику, вне связи с репликами других, и весь этот разговор носит статический характер.
В том же акте имеется такой разговор:
Любовь Андреевна. Кофе выпит, можно на покой.
Фирс (чистит щёткой Гаева, наставительно). Опять не те брючки надели. И что мне с вами делать!
Варя (тихо). Аня спит?
Подобные беседы действующих лиц, не связанные с основным сюжетным конфликтом, где каждый говорит, не слушая другого, то что ему вздумается, составляют одну из примет чеховского диалога.
Непроизвольная смена, характерная для чеховского диалога, в ряде случаев проявляется даже в отдельных речах, высказываниях и репликах действующих лиц.
В первом акте «Вишневого сада» Варя и Аня ведут серьезный разговор, Варя рассказывает Ане о своих взаимоотношениях с Лопахиным и вдруг, резко меняя тему беседы, говорит: «У тебя брошка вроде как пчелка».
Прихотливое течение диалогов, непроизвольность реплик, нарушающих беседы, используется Чеховым и для придания развивающемуся действию естественности реально-бытового колорита, и для передачи разнообразных оттенков психологических переживаний действующих лиц, смены их настроений. Новаторство Чехова, строившего свои пьесы в предельном приближении к законам жизни, в решительном преодолении привычных условностей драматургии, было понято и принято не сразу.
Сформулировать окончательный ответ, думаю, сможешь.
Душа Раскольникова не приемлет убийства, и он ищет себе оправдания и, пытаясь логически обосновать преступление, создаёт собственную теорию.
Все люди, согласно этой теории, делятся на «тварей дрожащих» и тех людей, которые имеют право «разрешить совести своей перешагнуть… через иные препятствия… если исполнение идеи того потребует, а все великие люди должны по природе своей быть непременно преступниками».
Эта теория Раскольникова, а также его гордыня, желание ответить на во тварь я дрожащая или право имею?» и являются философскими причинами преступления.
Но Достоевский отвергает теорию Раскольникова, показывая её столкновения с логикой жизни, создавая целую систему авторских опровержений этой теории.
Во-первых, убийство рассчитать невозможно, и вместе со старухой Алёной Ивановной Раскольников убивает её сестру Лизавету, добрую и кроткую, то есть одну из тех, ради которых он и решил совершить преступление, оправдывая его благом человечества.
Во-вторых, теория Раскольникова не продумана. Он делит всех людей два разряда, но непонятно, к какому он относит своих близких – Соню, мать, сестру. Эти люди не хотят воспользоваться «результатами» преступления, а ведь благо близких было для Раскольникова одним из оправданий преступления. Поэтому он испытывает муки совести и боится признать, что его теория ошибочна.