Стосунки у сім'ї Тома з твору усмішка​

Горек финал рассказа. Автор признает, что и он, породнившийся с Матреной, никаких корыстных интере­сов не преследующий, тем не менее так до конца ее и не понял. И лишь смерть раскрыла перед ним величественный и трагический образ Матрены. Рассказ — это своего рода авторское покаяние, горькое раскаянье за нравственную слепоту всех окружающих, включая и его самого. Он пре­клоняет голову перед человеком бескорыстной души, аб­солютно безответным, беззащитным. (слайд 13)

У Матрёны почти ничего нет за душой. Зато в ней жива душа, тот внутренний тёплый свет, который не может обжечь – только согреть… Пережить то, что пришлось пережить Матрёне Васильевне, и остаться человеком бескорыстным, открытым, деликатным, отзывчивым, не озлобиться на судьбу и людей, сохранить до старости свою лучезарную улыбку – какие же душевные силы нужны для этого!

Её не понимают, о ней говорят с презрительным сожалением, а она слушает лишь голос своего сердца. Именно она является тем праведником, без которого не стоит село. (слайд 14)

Несмотря на трагизм событий, рассказ выдержан на какой-то очень теплой, светлой, пронзительной ноте. Он настраивает читателя на добрые чувства и серьезные раз­мышления.

Объяснение:

Мелисса де ла Круз. МаскарадГолубая кровь -  Мы так привыкли притворяться перед другими, что под конец начинаем притворяться перед собой.Франсуа де Ларошфуко (Перевод Э. Линецкой). ...тот, кем я был, становится чем-то иным... Тень отброшена.«Баухаус», альбом «Маска». ГЛАВА 1 Площадь Сан-Марко заполонили голуби. Сотни голубей – толстые, серые, коренастые, молчаливые – клевали оброненные беззаботными туристами кусочки слоеных булочек и хлебные крошки. Был полдень, но солнце пряталось за тучами, и на город опустилась мрачная пелена. Пустые гондолы выстроились вдоль причалов. Гондольеры в полосатых рубашках стояли, опираясь на весла, и ожидали клиентов, а те все не шли. Начался отлив, и на фасадах зданий стали видны темные пятна на том уровне, куда вода доходила во время прилива.Сидевшая в кафе Шайлер ван Ален примостила локти на шаткий столик и подперла голову так, что подбородок ее спрятался в высоком воротнике «хомут» слишком большого для нее свитера. Шайлер была вампиром, Голубой кровью, последней из ван Аленов – некогда видного нью-йоркского семейства, влиянию и щедрости которых Манхэттен был обязан своим нынешним видом.В былые времена имя ван Аленов было синонимом могущества, привилегированного положения в обществе и меценатства. Но та пора давно минула, и за годы финансы семьи истаяли. Шайлер привычнее было экономить каждый цент, чем швырять деньги в дорогих магазинах. Ее наряд – черный свитер длиной почти до колен, подрезанные и обтрепанные леггинсы, армейская куртка и поношенные мотоциклетные ботинки – весь был куплен в секонд-хенде.На любой другой девушке этот небрежный ансамбль смотрелся бы так, словно она подобрала выброшенное каким-нибудь бродягой, но на Шайлер он казался королевским одеянием, и в сочетании с ним ее милое личико в форме сердечка выглядело еще более привлекательным. Шайлер была сногсшибательно красива: нежная молочно-белая кожа, глубоко посаженные синие глаза и пышные волосы цвета воронова крыла. И красота ее делалась еще неотразимее, когда девушка улыбалась, хотя этим утром ей было не до улыбок.– Ну, выше нос, – сказал Оливер Хазард-Перри, поднося к губам чашечку с эспрессо. – Что бы ни случилось – ну, или не случилось, – но мы получим свой небольшой перерыв. А этот город великолепен. Ну, признай – ведь находиться в Венеции куда приятнее, чем торчать в химической лаборатории.Оливер был лучшим другом Шайлер еще с самого детства – долговязый красивый юноша, улыбчивый, с копной непослушных каштановых волос и теплыми карими глазами. Он был наперсником Шайлер, соучастником проделок и, как она узнала не столь давно, ее проводником – человеком, в силу традиции исполняющим при определенном вампире роль и левой руки, с позиции возвышенного рабства. Именно стараниями Оливера Шайлер сумела так быстро попасть из Нью-Йорка в Венецию. Он уговорил своего отца, и тот позволил им сопровождать его в деловой поездке по Европе.Несмотря на бодрый тон Оливера, Шайлер осталась мрачна. Шел последний день их пребывания в Венеции, а они так ничего и не нашли. Завтра они улетят обратно в Нью-Йорк с пустыми руками. Путешествие оказалось совершенно безрезультатным.Девушка принялась отдирать этикетку от своей бутылки «Пеллегрино», осторожно, так, чтобы та превратилась в длинную тонкую полоску зеленой бумаги. Шайлер не желала быстро сдаваться.Почти два месяца назад на бабушку Шайлер, Корделию ван Ален, напал кто-то из Серебряной крови, смертельных врагов вампиров Голубой крови. Шайлер знала от Корделии, что Серебряная кровь, как и Голубая, – это падшие ангелы, приговоренные к проведению своей бессмертной жизни на земле. Однако же представители Серебряной крови, в отличие от голубокровных, поклялись в верности изгнанному Князю небес, самому Люциферу, и отказались подчиняться кодексу вампиров, строгим этическим правилам, которые, как надеялись вампиры Голубой крови, должны были им со временем вернуться в рай.