Крепостная сирота Надежда выросла при барской усадьбе. Господа тешились красивой, весёлой и смышлёной девочкой, как куклой. Вероятно, учили её этикету, игре на фортепьяно, французскому вместе со своими детьми, считая себя её благодетелями и не стесняясь показывать это и самой девочке, и гостям. Правда, когда она подросла, её определили в горничные. Так у неё появилась замечательная возможность попрактиковаться в поддержании чистоты и ведении хозяйства, что очень, как мы увидим, пригодилось ей в дальнейшей жизни. Когда ей было восемнадцать лет, гость или дальний родственник её хозяев, молодой офицер Николай Алексеевич соблазнил девушку. Поскольку воспитания она была "тонкого", сразу на сеновал он её не потащил- в ход пошли романтические стишки про "тёмных лип аллеи", нежные прозвища, прогулки с пылкими признаниями... Хозяева наверняка благосклонно смотрели на шалости молодого повесы. Добившись своего, он с лёгкостьё её бросил, уехал и никогда больше не вспоминал. Женился, родил сына, сделал какую-никакую карьеру. Правда, любимая жена бросила и опозорила его, обожаемый сын вырос негодяем, а сам он что-то не похож на блестящего столичного генерала, мотается в свои шестьдесят лет по грязным дорогам в тряском тарантасе. Зато он очень старался жить, как все. И вот он встречает своё забытое приключение, Надежду, через тридцать лет. Оказывается, добрые господа дали ей, уронившей себя, вольную, а не отправили, как чаще бывало, из своего утонченного и высоконравственного дома на скотный двор, за свиньями ходить. Мы не знаем, что пришлось пережить молодой, красивой и одинокой женщине за эти тридцать лет. Видим только, что она по прежнему красива, скромна и горда, не сломалась; у неё свой, как сейчас принято говорить, успешный бизнес (почти невероятное дело по тем временам для одинокой женщины) . Замуж, оказывается, она так и не выходила, несмотря на свою красоту и зажиточность (но сватались, наверняка, многие) . Оказывается, она смогла пронести чувство к хлыщу-дворянину через всю жизнь. Ставший несколько сентиментальным с годами Николай Алексеевич, утирая слезу, произносит: "Лишь бы бог меня простил. А ты, видно, простила. " Она отвечает: " Нет, Николай Алексеевич, не простила. Раз разговор наш коснулся до наших чувств, скажу прямо: простить я вас никогда не могла. Как не было у меня ничего дороже вас на свете в ту пору, так и потом не было. Оттого-то и простить мне вас нельзя. Ну да что вспоминать, мертвых с погоста не носят. " Она не может простить надругательства над своими чувствами, не хочет принять порядка, при котором она- такой же человек, как и он- лишь смазливая горничная или содержательница постоялой горницы, нечто предназначенное для его развлечения или создания ему удобств, но ни в коем случае не равное ему существо, которое можно хотя бы представить женой, хозяйкой петербургского дома и матерью дворянских детей.
