Дон-Аминадо* (1888 – 1957)ГОРОДА И ГОДЫСтарый Лондон пахнет ромом, Жестью, дымом и туманом. Но и этот запах может Стать единственно желанным.
Ослепительный Неаполь, Весь пронизанный закатом, Пахнет мулями и слизью, Тухлой рыбой и канатом.
Город Гамбург пахнет снедью, Лесом, бочками и жиром, И гнетущим, вездесущим, Знаменитым добрым сыром.
А Севилья пахнет кожей, Кипарисом и вервеной, И прекрасной чайной розой, Несравнимой, несравненной.
Вечных запахов Парижа Только два. Они все те же: Запах жареных каштанов И фиалок запах свежий.
Есть чем вспомнить в поздний вечер, Когда мало жить осталось, То, чем в жизни этой бренной Сердце жадно надышалось!..
Но один есть в мире запах И одна есть в мире нега: Это русский зимний полдень, Это русский запах снега.Лишь его не может вспомнить Сердце, помнящее много. И уже толпятся тени У последнего порога.
Жестью, дымом и туманом.
Но и этот запах может
Стать единственно желанным.
Ослепительный Неаполь,
Весь пронизанный закатом,
Пахнет мулями и слизью,
Тухлой рыбой и канатом.
Город Гамбург пахнет снедью,
Лесом, бочками и жиром,
И гнетущим, вездесущим,
Знаменитым добрым сыром.
А Севилья пахнет кожей,
Кипарисом и вервеной,
И прекрасной чайной розой,
Несравнимой, несравненной.
Вечных запахов Парижа
Только два. Они все те же:
Запах жареных каштанов
И фиалок запах свежий.
Есть чем вспомнить в поздний вечер,
Когда мало жить осталось,
То, чем в жизни этой бренной
Сердце жадно надышалось!..
Но один есть в мире запах
И одна есть в мире нега:
Это русский зимний полдень,
Это русский запах снега.Лишь его не может вспомнить
Сердце, помнящее много.
И уже толпятся тени
У последнего порога.
1927 г.