Повесть имеет автобиографический характер и основана на воспоминаниях автора о собственном детстве. Повествование ведётся от третьего лица.
Зимой Никите сделали скамейку для катания с горы, и мальчик с утра хотел убежать к крутым речным берегам, но его поймал учитель Аркадий Иванович, «удивительно расторопный и хитрый» человек. Никите пришлось умыться, позавтракать и заниматься сперва арифметикой, потом — чистописанием.
Во время чистописания Никите повезло — привезли почту. Аркадий Иванович, который ждал письма, отвлёкся, и мальчик улизнул. Подойдя к реке Чагре, Никита увидел своих приятелей — мальчишек с «нашего конца» деревни Сосновки. Чуть дальше виднелись их враги, «кончанские» — ребята с дальнего конца деревни.
Накататься вдосталь Никите не удалось — его быстро настиг Аркадий Иванович и сообщил, что пришло письмо от отца из Самары. Он обещал прислать Никите подарок настолько большой, что для него потребуется отдельная подвода, а на Рождество к ним приедет подруга матушки Анна Аполлосовна Бабкина с детьми. Аркадий Иванович тоже получил письмо от своей невесты — самарской учительницы.
Семечки вдруг поняли, что им действительно пора покидать корзинку родного подсолнуха. Они заторопились и стали прощаться друг с другом.
Одних забирали птицы, другие улетали вместе с ветром, а самые нетерпеливые сами выпрыгивали из корзинки. Те, кто остался, с увлечением обсуждали предстоящее путешествие и то неизвестное, что ожидало их. Они знали, что их ждет какое-то необычайное превращение.
Только одно семечко грустило. Ему не хотелось покидать родную корзинку, которую все лето грело солнышко и в которой было так уютно.
«Куда вы торопитесь? Вы никогда раньше не покидали дома и не знаете, что там, снаружи! Я никуда не собираюсь уходить! Я останусь здесь!»— говорило оно.
Братья и сестры смеялись над семечком, говорили: «Ты трус! Как можно отказаться от такого путешествия?». И с каждым днем в корзинке их оставалось все меньше и меньше.
И вот, наконец, пришел день, когда семечко осталось в корзинке одно-одинешенько. Никто над ним больше не смеялся, никто не называл его трусом, но и никто не звал его больше с собой. Семечку вдруг стало так одиноко! Ах! Ну почему оно не покинуло корзинку со своими братьями и сестрами! «Может я и правда трус?»—думало семечко.
Пошел дождь. А тут еще и похолодало, и ветер стал злым и уже не шептал, а свистел: «Торопис-с-с-с-с-сь!». Подсолнух гнулся до земли под порывами ветра. Семечку стало страшно оставаться в корзинке, которая, казалось, вот-вот оторвется от стебля и покатится неизвестно куда.
«Что будет со мной? Куда унесет меня Ветер? Неужели я больше никогда не увижу своих братьев и сестер? — спрашивало оно себя.— Я хочу быть вместе с ними. Я не хочу оставаться здесь один. Неужели я не смогу преодолеть свой страх?».
И тут семечко решилось. «Будь, что будет!»—»и, собравшись с силами, прыгнуло вниз.
Ветер подхватил его, чтобы оно не ушиблось, и бережно опустил на мягкую землю. Земля была теплой, где-то наверху Ветер уже завывал, но отсюда его шум казался колыбельной песней. Здесь было безопасно. Здесь было так же уютно, как когда-то в корзине подсолнуха, и семечко, утомленное и измученное, незаметно для себя уснуло.
Проснулось семечко ранней весной. Проснулось и не узнало самого себя. Теперь это было уже не семечко, а нежный зеленый росток, который тянулся к ласковому солнцу. А вокруг было множество таких же ростков, в которые превратив лись его братья и сестры-семечки.
Они все были рады встретиться снова, а особенно они радон вались нашему семечку. И теперь уже никто не называл его трусом. Все говорили ему: «Ты молодец! Ты оказался таким смелым! Ведь ты остался один, и некому было тебя поддержать». Все гордились им.
Зимой Никите сделали скамейку для катания с горы, и мальчик с утра хотел убежать к крутым речным берегам, но его поймал учитель Аркадий Иванович, «удивительно расторопный и хитрый» человек. Никите пришлось умыться, позавтракать и заниматься сперва арифметикой, потом — чистописанием.
Во время чистописания Никите повезло — привезли почту. Аркадий Иванович, который ждал письма, отвлёкся, и мальчик улизнул. Подойдя к реке Чагре, Никита увидел своих приятелей — мальчишек с «нашего конца» деревни Сосновки. Чуть дальше виднелись их враги, «кончанские» — ребята с дальнего конца деревни.
Накататься вдосталь Никите не удалось — его быстро настиг Аркадий Иванович и сообщил, что пришло письмо от отца из Самары. Он обещал прислать Никите подарок настолько большой, что для него потребуется отдельная подвода, а на Рождество к ним приедет подруга матушки Анна Аполлосовна Бабкина с детьми. Аркадий Иванович тоже получил письмо от своей невесты — самарской учительницы.
Семечки вдруг поняли, что им действительно пора покидать корзинку родного подсолнуха. Они заторопились и стали прощаться друг с другом.
Одних забирали птицы, другие улетали вместе с ветром, а самые нетерпеливые сами выпрыгивали из корзинки. Те, кто остался, с увлечением обсуждали предстоящее путешествие и то неизвестное, что ожидало их. Они знали, что их ждет какое-то необычайное превращение.
Только одно семечко грустило. Ему не хотелось покидать родную корзинку, которую все лето грело солнышко и в которой было так уютно.
«Куда вы торопитесь? Вы никогда раньше не покидали дома и не знаете, что там, снаружи! Я никуда не собираюсь уходить! Я останусь здесь!»— говорило оно.
Братья и сестры смеялись над семечком, говорили: «Ты трус! Как можно отказаться от такого путешествия?». И с каждым днем в корзинке их оставалось все меньше и меньше.
И вот, наконец, пришел день, когда семечко осталось в корзинке одно-одинешенько. Никто над ним больше не смеялся, никто не называл его трусом, но и никто не звал его больше с собой. Семечку вдруг стало так одиноко! Ах! Ну почему оно не покинуло корзинку со своими братьями и сестрами! «Может я и правда трус?»—думало семечко.
Пошел дождь. А тут еще и похолодало, и ветер стал злым и уже не шептал, а свистел: «Торопис-с-с-с-с-сь!». Подсолнух гнулся до земли под порывами ветра. Семечку стало страшно оставаться в корзинке, которая, казалось, вот-вот оторвется от стебля и покатится неизвестно куда.
«Что будет со мной? Куда унесет меня Ветер? Неужели я больше никогда не увижу своих братьев и сестер? — спрашивало оно себя.— Я хочу быть вместе с ними. Я не хочу оставаться здесь один. Неужели я не смогу преодолеть свой страх?».
И тут семечко решилось. «Будь, что будет!»—»и, собравшись с силами, прыгнуло вниз.
Ветер подхватил его, чтобы оно не ушиблось, и бережно опустил на мягкую землю. Земля была теплой, где-то наверху Ветер уже завывал, но отсюда его шум казался колыбельной песней. Здесь было безопасно. Здесь было так же уютно, как когда-то в корзине подсолнуха, и семечко, утомленное и измученное, незаметно для себя уснуло.
Проснулось семечко ранней весной. Проснулось и не узнало самого себя. Теперь это было уже не семечко, а нежный зеленый росток, который тянулся к ласковому солнцу. А вокруг было множество таких же ростков, в которые превратив лись его братья и сестры-семечки.
Они все были рады встретиться снова, а особенно они радон вались нашему семечку. И теперь уже никто не называл его трусом. Все говорили ему: «Ты молодец! Ты оказался таким смелым! Ведь ты остался один, и некому было тебя поддержать». Все гордились им.
И семечко было очень счастливо.